Шрамы войны. Одиссея пленного солдата вермахта. 1945

Белое заснеженное безмолвие оглушало. Я шел сквозь сплошной рыхлый снег. Неужели ночью был снегопад? Нет, этого не могло быть. Снег лежит здесь уже давно. Рыхлый, вязкий снег, нападавший с елей в морозные ночи. Дорога стала круто забирать вверх, и я ускорил шаг. Мне стало жарко — солнце победило рассветные сумерки. Меня охватило состояние, не имевшее ничего общего ни с мужеством, ни со страхом. Сейчас мной двигали ожидание и вера. Я шел, взбираясь на гору, и грезил наяву. Что скажет отец, когда я неожиданно предстану перед ним во плоти и крови? Что скажут мама и моя добрая тетушка? Как округлятся их глаза, когда я начну рассказывать о моих похождениях! Как мне лучше всего преподнести им сюрприз? Может быть, мне просто постучаться в дверь и неожиданно, как снег на голову, войти в дом? Нет, я придумал кое-что получше! Я найду телефон-автомат и позвоню. Если связь работает, то я скажу совершенно будничным тоном, как нечто само собой разумеющееся: «Я приехал, приготовьте что-нибудь поесть, а то я очень голоден!» Великолепно, здорово! На другом конце провода раздастся возглас изумления, в доме начнется полный переполох! Папа схватится за шляпу — нет, о ней забудет — и бросится меня встречать, и никто не посмеет его остановить! Мама разобьет на сковородку пару яиц и будет бегать от плиты к окну и обратно, от окна к плите, пока не увидит, что я обогнул угол дома толстяка Шульце. Тогда мама бегом спустится по лестнице, чтобы обнять меня у ворот! О да! О да, именно так я и сделаю. Это будет очень весело, и мне не придется бояться, что мама упадет в обморок, увидев меня, потому что первое потрясение она уже переживет после моего звонка. Какая это будет встреча, сколько будет рассказов! Мы всю ночь проведем в библиотеке, не в силах насытиться разговорами, а потом мама не успокоится до тех пор, пока я не улягусь на свою старую перину, и будет почти до утра сидеть рядом, глядя на спящего сыночка, тихо шушукаясь с отцом. Они оба будут без устали благодарить Бога за нежданное чудо.

Как хорошо сознавать, что есть на свете люди, которые с нетерпением и любовью ждут этого грязного изможденного оборванца. Я надену хороший костюм, гладко побреюсь, чисто вымоюсь. Ха-ха, да я же после этого и выглядеть буду совершенно по-другому! На следующий день я пойду в гости к Маллю и немало удивлю это семейство, когда тихо войду к ним на кухню.

Такие вот мысли кружились в моей голове. Потом я немного отрезвел и горько над собой посмеялся. «Идиот, — сказал я себе. — В твоем городе русские. Домой тебе возвращаться нельзя». Мне придется пробираться в английскую зону оккупации, к свояченице. Оттуда я напишу открытку родителям. Я все сделаю по-хитрому, чтобы никто не подкопался. Напишу что-нибудь совершенно идиотское. Например, поздравлю с днем рождения. Или: «Я вернулся из путешествия и был бы очень рад…» Родители сразу все поймут, ха-ха, они сразу догадаются, кто прислал открытку! Они обязательно приедут, они же захотят меня навестить. Наверное, им будет нелегко перейти границу, но они что-нибудь придумают. Жизнь начнется сначала, и это будет новая, совсем новая жизнь!

Я предавался мечтам о своем недалеком радужном будущем, а горы между тем все надежнее брали меня в свой снежный плен. Я не видел ни одного человеческого следа — только мои ступни оставляли все более глубокие отпечатки в рыхлом вязком покрове. Меня стали одолевать сомнения — правильно ли я иду? Дорога много раз ветвилась и меняла направление. Горные тропинки никогда не бывают прямыми — они прихотливо вьются и часто разветвляются. Солнце оказывается то с одной стороны, то с другой. Ты идешь то на запад, то на восток и очень часто становишься в тупик: куда идти дальше? Но я все время поднимался вверх, и эта мысль утешала меня.

Я поднялся в гору не меньше чем на тысячу метров, и, судя по положению солнца, время перевалило уже за полдень. В этот момент я неожиданно увидел чей-то след. Следы показались из леса. Эти следы страшно меня обрадовали, я был почти в восторге, хотя и не смог понять, кому принадлежали эти отпечатки в снегу. Следы явно не принадлежали человеку. Они больше напоминали собачьи следы, но для пса они были, пожалуй, слишком велики. Может быть, это следы сенбернара? Но есть ли собаки этой породы в Румынии? До сих пор я не видел ни одной, и я ни разу не слышал о них от румын. Да и, наверное, у сенбернара тоже не может быть таких громадных следов. Да и что может собака делать в лесу одна? Как я ни старался отыскать рядом следы человека, мне это не удалось. Следы не на шутку меня заинтриговали. Загадочные следы бежали по дороге, и я мог идти по ним, не отклоняясь от моего маршрута.