Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III

Во-первых, феномены психического чувства и ума утрачивают фрагментарность и хаотичность или же более не нуждаются в сложном регулировании и приведении часто к довольно искусственному порядку – чему они подвержены даже в большей степени, чем наши поверхностные ментальные движения – и превращаются в гармоничную игру универсального внутреннего ума и души в нас, обретают свой подлинный закон, правильные формы и отношения и обнаруживают свой истинный смысл. Даже на ментальном плане можно с помощью одухотворения ума достичь определенного осознания единства души, но оно никогда не бывает действительно полным (по крайней мере, в практическом применении) и не обретает своего подлинного и всеобъемлющего закона, совершенной формы, совершенных отношений, не выражает с подлинной и совершенной истинностью и точностью свой смысл. А во-вторых, активность психического сознания утрачивает всю свою паранормальность, исключительность и непредсказуемость, перестает быть сверхъестественной, а потому опасной и нередко приводящей человека на грань жизни и смерти или наносящей ущерб другим частям существа. Она приобретает не только правильный порядок в своей собственной сфере, но также правильные отношения как с физической жизнью, так и с духовной истиной бытия, в результате чего все существо становится гармоничным проявлением воплощенного духа. Именно сверхразум всегда, как прародитель и источник всего, содержит в себе истинные ценности, истинный смысл, истинные отношения других частей нашего существа, и его раскрытие является необходимым условием интегрального обладания нашим «я» и нашей природой.

Полная трансформация нашего существа предполагает не только изменение позиции или уровня нашего наблюдающего сознательного «я» или даже закона его существования и его характера, но также всей основы нашего сознательного бытия. Пока это изменение не осуществлено, супраментальное сознание проявляется над ментальной и психической сферой бытия – в которой физическое сознание стало уже второстепенным и, в значительной степени, подчиненным средством выражения нашего «я», – и ниспосылает в нее свою силу, свой свет и влияние с тем, чтобы озарить и преобразовать ее. Но только после того, как сама субстанция низшего сознания изменится, наполнится силой, чудесным образом преобразится и будет захвачена, так сказать, более великой энергией и чувством бытия, mahān, bṛhat, дающими ей начало и служащими ей прообразом, мы будем обладать совершенным, абсолютным и неизменным супраментальным сознанием. Субстанция, сознательный эфир бытия, в котором ментальное или психическое сознание и соответствующие им чувства живут, видят, ощущают и воспринимают, является более тонкой, свободной и пластичной средой, нежели та, в которой обитает физический ум со всеми своими чувствами. Пока мы находимся во власти физического ума и физических чувств, психические феномены могут казаться нам чем-то не совсем реальным, даже призрачным, но чем больше мы привыкаем к психическому сознанию и к эфиру бытия, в котором оно пребывает, тем отчетливее мы начинаем видеть великую истину и более духовно ощущать конкретную сущность всего, что доступно его более широкому и свободному восприятию. Даже сама физическая реальность может показаться нереальной и призрачной – это обманчивое впечатление и переход в другую крайность, вызванный резким смещением центра сознания и изменением в работе ума и органов чувств, – или, по крайней мере, не такой реальной, как прежде. Впрочем, когда достигнуто подлинное равновесие между психическим и физическим восприятием и их взаимная гармония, мы одновременно живем в двух дополняющих друг друга мирах нашего бытия, каждый из которых по-своему реален, но при этом психический открывает то, что скрыто за физическим, а видение и восприятие души предваряют, просветляют и объясняют то, что увидено и воспринято физическими глазами. К тому же в результате супраментальной трансформации меняется вся основа нашего сознания; мы начинаем ощущать субстанцию более великого бытия, сознания, чувства, жизни, которая, помимо всего прочего, убеждает нас в относительности физического и вынуждает смотреть на него как на неполную реальность и только частичную истину всего, что становится, наблюдается и является нами.