Штаб армейский, штаб фронтовой

Генерал Мартьянов с группой специалистов остался на старом КП и занимался передачей наших дивизий 24-й и 66-й армиям, а также отправкой на другие участки танковых корпусов. Место для нового КП мы опять облюбовали в районе Котлубани в глубокой балке того же названия. Наблюдательные пункты разместили на обратных скатах нескольких высоток, хотя местность, занятая противником южнее Котлубани, господствовала над нашим расположением.

Мы укомплектовывались в значительной мере дивизиями, уже побывавшими в боях в составе соседних армий,- таких соединений было шесть. Это имело как положительные, так и отрицательные стороны. Боевой опыт данных дивизий стоил, конечно, немало, но понесенные ими потери в живой силе и технике были восполнены, к сожалению, далеко не полностью. К нам прибыли из резерва Ставки и две свежие дивизии: 258-я полковника П. С. Хаустовича и 260-я полковника Г. К. Мирошниченко. Личный состав их был доведен почти до штатной численности, но вот с вооружением не все обстояло благополучно. Особенно удручала нехватка минометов и пулеметов, неважно было и с транспортом, в том числе гужевым. И вот в это время из дружественной Монголии стали прибывать местные лошади. Мы сначала с некоторым недоверием отнеслись к малорослым косматым лошадкам, впряженным в наши армейские фуры, но не по росту сильные, исключительно выносливые и неприхотливые к корму монголки оказались подлинным кладом в тех степных, жарких и бездорожных местах, В армии, как видел читатель, осталось три танковых корпуса. Все они участвовали в боях, понесли потери и спешно доукомплектовывались. Из техники поступали в основном отремонтированные, нередко в полевых условиях, танки. Этим поистине виртуозно занимался гвардии генерал-майор инженерно-технической службы В. И. Борейко. Можно было только поражаться предприимчивости, находчивости и мастерству Виктора Игнатьевича и его подчиненных. Они отбуксировывали с поля боя подбитые машины прямо из-под носа врага и с искусством лесковского Левши ремонтировали их, имея для этого самые ограниченные возможности. В первую очередь, конечно, восстанавливали танки Т-34, которых в соединениях были буквально единицы. Так или иначе, но количество боевых машин в корпусах было доведено в среднем до 80-90 единиц, сначала в 7-м, 4-м, а затем и в 16-м.

Когда я только осваивался на новом командном пункте - в еще недостроенном штабном блиндаже,- в него неожиданно вошел генерал-майор А. Г. Маслов. Я, конечно, обрадовался встрече со своим бывшим командармом, но тут же это чувство, откровенно говоря, несколько омрачилось мелькнувшим предположением: а не прибыл ли Алексей Гаврилович, чтобы сменить меня, ведь в последнее время, как мне было известно, он занимал должность начальника штаба 28-й армии. Но эта "догадка" тут же рассеялась. Маслов, крепко пожав мне руку, сказал:

- Прошу любить и жаловать в моем лице нового командира 16-го танкового корпуса.

- А что же Михаил Иванович? - невольно вырвалось у меня.

- Насколько мне известно,- отвечал мой собеседник,- генерала Павелкина, как отличного методиста, к тому же получившего немалый боевой опыт, назначают в Горький начальником учебного бронетанкового центра.

В эти же дни сменился и командир 4-го танкового корпуса: вместо генерал-лейтенанта танковых войск В. А. Мишулина прибыл генерал-майор А. Г. Кравченко.

Алексей Гаврилович Маслов, мечта которого о командовании танковым корпусом сбылась, проявил себя впоследствии в этой роли наилучшим образом. Мы накоротке вспомнили с ним о нелегких днях начала января 1942 года, когда пытались "налетом" взять Белгород. Добрым словом отметили боевых соратников, особенно Н. Я. Прихидько. Я рад был сообщить Маслову, что Николай Яковлевич сражается здесь же, под Сталинградом, возглавляя оперативный отдел штаба фронта. Показал Алексею Гавриловичу по карте, где он найдет КП своего корпуса, и добавил, что о начальнике его штаба подполковнике Л. Г. Пупко ничего сказать не могу, так как он тоже недавно прибыл, сменив очень толкового работника полковника Д. И. Побле. Военного комиссара корпуса И. М. Соколова я охарактеризовал как опытного и инициативного политработника.

Простившись с Алексеем Гавриловичем и пожелав ему боевых успехов, я вернулся к неотложным делам. Штабники как пчелы трудились в своих ульях-землянках и палатках на дне балки. Досконально, пункт за пунктом, был разработан боевой приказ. Готовились карты для каждого соединения. Кроме того, соорудили довольно внушительный ящик с песком, на котором воссоздали предельно точный и даже красочный макет местности и вражеских укреплений. На макет накладывались условные знаки, обозначавшие все рода войск, которым предстояло принять участие в контрударе.