Штаб армейский, штаб фронтовой

Причиной такой обстоятельности ответа на мой вопрос, как, очевидно, поймет искушенный читатель, было почти постоянное присутствие в штабе нашей армии заместителя Верховного Главнокомандующего. В дальнейшем, однако, выяснилось, что объяснения генерала Захарова были не во всем точными. Немаловажная причина того, что встречный удар не был организован, заключалась также в том, что основной силой для его нанесения должна была стать 95-я стрелковая дивизия полковника В. А. Горишного, а ее переброска на правый берег задержалась, она появилась там лишь в ночь на 19 сентября. И то, что готовилось как контрудар со стороны Сталинграда, вылилось, по словам тогдашнего начальника штаба 62-й армии Н. И. Крылова, 19 сентября в тяжелый встречный бой - гитлеровцы начали атаковать защитников города раньше{208}.

Я доложил суть своего разговора с Г. Ф. Захаровым командарму. Он понял, что ждать больше нечего, и принял решение вводить второй эшелон, главной силой которого был 4-й танковый корпус. Я связался с полковником Бахметьевым (комкора не было на месте) и отдал приказ броском выводить бригады к занятому нами рубежу по гребню высот. Одновременно генерал Мартьянов позвонил командиру 221-й стрелковой дивизии полковнику П. И. Буняшину, а полковник Любимов командиру 207-й стрелковой дивизии полковнику С. С. Гузенко и приказал двигаться за танкистами 4-го корпуса.

Все соединения четко и быстро выполнили приказ и начали выдвижение на север. И все же меня беспокоил 4-й танковый - ведь его новый командир генерал-майор Андрей Григорьевич Кравченко вступил в должность буквально за час-полтора перед этим. Тем не менее все прошло нормально. Бригады 4-го танкового двигались сначала в походных порядках, так как немецко-фашистская авиация пока особой активности не проявляла. Мы собрали весь имевшийся у нас автотранспорт и посадили часть пехоты стрелковых дивизий на машины, чтобы она по возможности одновременно с танками достигла гребня высот. Ввод второго эшелона развивался по плану, и мы, наблюдавшие за боем с НП, вынесенного далеко вперед, не без основания ожидали успеха. Однако дальнейшие события оказались совершенно непредвиденными.

Спустя примерно час после отдания команды на выдвижение второго эшелона на НП позвонил В. Н. Гордов. Он занимался до этого, как видно, боевыми делами войск 63-й и 21-й армий, на участке которых ожидались попытки врага ликвидировать наш плацдарм в районе Серафимовича. Заместитель командующего фронтом потребовал доложить обстановку. Я сделал это весьма обстоятельно, особо выделив причины выдвижения второго эшелона. В ответ послышались шумные тирады, характерные для так называемого матерного руководства. В. Н. Гордов приказал немедленно остановить, а затем вернуть назад, в исходное положение, выдвигавшиеся на север соединения, и прежде всего танковый корпус. Он считал решение командарма преждевременным. Дело осложнялось тем, что К. С. Москаленко выехал в войска и соединиться с ним не удалось. Г. К. Жуков направился в 24-ю армию, чтобы форсировать ее наступление. К Д. Т. Козлову он еще не прибыл, а со следующей за ним радиостанцией связь по какой-то причине нарушилась. В. Н. Гордов отдавал свои распоряжения таким громовым голосом, что я невольно отодвинул телефонную трубку от уха и все присутствующие на НП, включая Я. Н. Федоренко и Л. Ф. Минюка, слышали его категорический приказ. И вот как бывает - эта деталь сыграла затем важную роль в моей личной судьбе.

Раньше я знал Василия Николаевича как начальника штаба и командующего 21-й армией. Он вел себя тогда с подчиненными более корректно. Мне думается, что последующее неожиданное выдвижение его в июле 1942 года вскружило ему голову. И некоторые далеко не лучшие особенности его характера проявились слишком резко.

...В том же порядке, как отдавались команды на выдвижение, я и мои подчиненные дали отбой. Танки и пехота, конечно, некоторое время еще продолжали движение, пока наши указания дошли до командиров подразделений, но затем вся эта масса техники и людей остановилась, ожидая дальнейших распоряжений. Поэтому-то части второго эшелона и запоздали с выходом на рубеж гряды холмов.

Спустя полчаса позвонил Г. К. Жуков, прибывший в штаб 24-й армии. Он в свою очередь осведомился о складывавшейся ситуации. Я сделал это по-уставному четко. Наступила пауза, затем Георгий Константинович корректно, но не терпящим возражения тоном, каким умел отдавать приказы, пожалуй, только один он, потребовал:

- Примите все меры, вплоть до самых крайних. Возьмите с собой наиболее толковых и решительных командиров и выезжайте в корпус Кравченко, в дивизии Буняшина, Гузенко и добейтесь выполнения первоначального приказа.

После этого Жуков попросил передать трубку генералу Федоренко и приказал ему периодически докладывать о ходе выполнения отданных распоряжений.

Гвардии полковник Г. А. Любимов, гвардии подполковник М. Д. Зайчиков и я тут же сели в машины и тронулись в путь. Я. Н. Федоренко и А. А. Мартьянов начали дублировать приказ Г. К. Жукова по радио.