Штаб армейский, штаб фронтовой

- Вижу теперь сам, что Георгий Константинович прав, полагая, что в полосе действий вашей армии шансы на прорыв к Сталинграду крайне малые. Противник довел тут свою оборону до совершенства, надо отдать ему должное. Так что требовать от вас территориальных успехов не будем, но держать врага в состоянии напряженного ожидания новых ударов вы должны. Пополнения обещать тоже не могу. Приказано очередной удар нанести в полосе вашего левого соседа 66-й армии, куда я и отправляюсь. Свяжитесь с Малиновским или Корженевичем, передайте им, что скоро буду у них.

Мы с Иваном Михайловичем стали уже прощаться с командующим фронтом, как дверь широко распахнулась и вошел Георгий Константинович.

- А, вот ты где, дорогой Костя! - обратился к Рокоссовскому Жуков.- Есть к тебе разговор.

Мы с командармом поняли, что наше присутствие не обязательно, и вышли из блиндажа. О чем беседовали тогда два будущих маршала, я узнал из послевоенных воспоминаний Г. К. Жукова. Он писал: "Мне было приказано (И. В. Сталиным.Авт.) лично проинструктировать Военный совет Донского фронта о характере действий войск с целью всемерной помощи Сталинграду. Хорошо помню разговор 29 сентября в землянке, в балке севернее Сталинграда, где размещался командный пункт командарма К. С. Москаленко (все же память несколько изменила тогда Георгию Константиновичу: К. С. Москаленко к тому моменту уже сдал армию И. М. Чистякову.-Авт.).

На мои указания активных действий не прекращать, чтобы противник не перебрасывал с участка Донского фронта силы и средства для штурма Сталинграда, К. К. Рокоссовский сказал, что сил и средств у фронта очень мало и что ничего серьезного мы здесь не добьемся. Конечно, он был прав. Я тоже был такого мнения, но без активной помощи Юго-Восточному фронту (теперь Сталинградскому) удержать город было невозможно"{215}.

Поговорив около получаса, Жуков и Рокоссовский простились с нами и уехали каждый по своему маршруту{216}. Выполняя просьбу командующего фронтом, я сразу же предупредил по телефону генерала Ф. К. Корженевича о выезде К. К. Рокоссовского в 66-ю армию.

Примерно через час Феодосии Константинович позвонил мне и спросил, как прошло посещение армии новым командующим фронтом.

- Как нельзя лучше,- ответил я.- Константин Константинович поистине идеал командующего. Не просто корректен, а доброжелателен и дружелюбен.

- Ну вот,- начал сокрушаться Ф. К. Корженевич,- говорил же я Родиону Яковлевичу, что это антипод Гордова. Не поверил, уехал в войска и приказал мне самому докладывать командующему, а Рокоссовский решил во что бы то ни стало найти командарма и вот уже целый час лазает по передовой, дошел до батальона, а Малиновского все нет!.. Подожди, приняли какую-то радиограмму,- прервал он свои дружеские излияния.

Через две минуты Феодосии Константинович после многозначительного "У-у-ф!" сказал, что наконец-то Рокоссовский нашел командарма на ротной позиции.

- Ну, думается мне,-предположил Корженевич,- теперь и олимпийское спокойствие Рокоссовского улетучится после лазанья по окопам при довольно активном артиллерийско-минометном обстреле.

Потом я узнал, что Константин Константинович ограничился лишь прозрачным намеком Родиону Яковлевичу на то, что едва ли ротная позиция - самый удобный пункт для управления войсками армии в бою. А командарма 66 завел туда конечно же опыт общения с В. Н. Гордовым.

К глубокому сожалению, воевать под командованием К. К. Рокоссовского мне не довелось. Вскоре мы получили непосредственно из Генерального штаба приказание передать свои войска соседней 24-й армии, а наш штаб вывести в резерв с переброской в город Ртищево Саратовской области. Войска приехал принимать уже не Д. Т. Козлов, а вновь назначенный командармом 24 генерал-майор Иван Васильевич Галанин, по предписанию свыше поменявшийся должностью со своим предшественником. Дмитрий Тимофеевич убыл, напомню, на должность заместителя командующего Воронежским фронтом.

Сначала всей подготовкой к передислокации руководил Иван Михайлович. Он "по секрету" как-то сказал, что его сокращенно называют ЧИМ - по первым буквам фамилии, имени и отчества. Это краткое слово быстро распространилось по штабу, произносилось оно всегда с очевидным одобрением и нередко с улыбкой, так как при этом вспоминались его многочисленные шутливые рассказы.

Ко всеобщему нашему сожалению, ЧИМ был разлучен с нами.

Незадолго до погрузки войск его вызвали в штаб фронта, оттуда он позвонил и с грустью сообщил, что перестает быть гвардейцем, так как назначен командующим 21-й армии вместо А. И. Данилова. Я, скрывая досаду, сказал полушутя:

- Значит, 21-я станет гвардейской под вашим командованием.

- Твоими бы устами да мед пить,- ответил Иван Михайлович.

Однако мое предсказание сбылось. Вскоре после сталинградского контрнаступления 21-я армия стала 6-й гвардейской и ею командовал до разгрома фашистской Германии генерал И. М. Чистяков.