Штаб армейский, штаб фронтовой

Родион Яковлевич был сосредоточен и молчалив. Это объяснялось, думаю, не только присущей ему нетерпимостью к многословию, но и тем, что он понимал, сколь трудную задачу предстояло выполнить его армии. Малиновский обратился к нам с необычной просьбой — выделить несколько толковых командиров из штаба, чтобы помочь по возможности скорее и без потерь вывести войска его 66-й армии в назначенные районы. Они почти сплошь были укомплектованы недавними запасниками старших возрастов, включая командный и штабной состав, и эти люди нередко с большим трудом ориентировались на однообразной степной местности.

Полковник Г. А. Любимов, заместитель генерала Мартьянова, предложил послать майора А. И. Смолякова, капитана К. М. Агакишева и старшего лейтенанта А. С. Потанина. Я согласился с двумя кандидатами, а в отношении Агакишева засомневался:

— Казандар Гюль-Мамедович — горец, едва ли он хорошо ориентируется в степи…

— Представьте себе, — заверил Любимов, — что он делает это не хуже меня!

Всех троих представили Родиону Яковлевичу, и он остался очень доволен ими.

Таково было мое знакомство с Р. Я. Малиновским. В дальнейшем наши фронтовые пути неоднократно перекрещивались, а в послевоенные годы, в бытность мою заместителем начальника Генерального штаба, когда Родион Яковлевич являлся Министром обороны, я несколько лет работал под его непосредственным руководством. А тогда, под Сталинградом, ему шел 44-й год, он был в расцвете сил, накопил уже немалый боевой и жизненный опыт. Прожитое им время было полно самыми разнообразными перипетиями. В первую мировую войну он сражался во Франции в составе русского экспедиционного корпуса. События, связанные с этим и последующим возвращением на Родину через Владивосток, настолько выходили за рамки обычной солдатской судьбы, что Родион Яковлевич для описания их прибегнул много лет спустя к художественному повествованию, названному им «Солдаты России». В гражданскую войну он бился с белогвардейцами в рядах легендарной 27-й стрелковой дивизии под командованием В. К. Путны. В 1937–1938 годах будущий маршал сражался с франкистами в республиканской Испании. В первые месяцы Великой Отечественной войны он командовал стрелковым корпусом, отличившимся в боях, затем 6-й армией, а с декабря 1941 по июль 1942 года возглавлял войска Южного фронта. Переход вновь на должность командарма был связан, видимо, с неудачами этого фронта в Харьковской операции. Р. Я. Малиновский в повседневной работе отличался необычной собранностью, аккуратностью, предельным лаконизмом в устных и письменных приказах и одновременно был до дерзости смел при принятии и проведении в жизнь решений на бой и операцию.

Вскоре побывал у нас и начальник штаба 24-й армии генерал-майор Н. В. Корнеев. Он передал мне привет от своего командарма Д. Т. Козлова и сказал, что Дмитрий Тимофеевич очень жалел, что не смог отлучиться из войск сам, но при первой же возможности будет рад повидаться со мной и поговорить за кружкой молока. При этом Николай Васильевич хитровато посмотрел на меня и подмигнул: «Знаем мы, дескать, это молочко крепостью 40 градусов, а то и больше». Ему было невдомек, что я и впрямь ничего, кроме воды и молока, не пью. Я, естественно, в свою очередь попросил передать, что всегда буду рад повидаться со своим первым боевым командиром.

Начальника штаба 24-й, конечно, прежде всего интересовали особенности полосы предстоящих действий армии. Я, как мог, подробно удовлетворил эту его понятную пытливость Затем мы согласовали порядок смены наших войск соединениями армии Д. Т. Козлова. В заключение лаконичной беседы Николай Васильевич попросил дать указание командирам сменяемых частей, чтобы они и их подчиненные перед уходом ввели прибывающих для смены, в большинстве своем необстрелянных, воинов в курс дела, сказали бы им напутственное слово.

— А то ведь как бывает зачастую? — посетовал Корнеев. — Сменяемых словно ветром выдувает из траншей, и они мгновенно исчезают, не сказав даже доброго слова тем, кто их меняет.

Я ответил, что постараемся учесть эту дельную мысль.