Штамм. Вечная ночь

То же относилось и ко всем другим местам, где были захоронены останки Озриэля. Ангельская плоть не подвергалась тлению и не менялась, но кровь из нее просачивалась в землю и медленно выходила наружу. Кровь обладала собственной волей, каждая ниточка двигалась вверх слепо, инстинктивно, пробивалась сквозь почву, скрытая от солнца, искала хозяина. Именно так и родились кровяные черви. В их телах оставалась человеческая кровь, загрязнявшая их ткани, направлявшая к запаху потенциального хозяина. Но еще они несли в себе волю своей первоначальной плоти. Волю рук, крыльев, горла…

Их тонкие тела извивались вслепую, преодолевая большие расстояния. Многие черви погибли, неплодоспособные посланники засохли в безжалостном пекле земной поверхности или остановились перед непреодолимыми геологическими препятствиями. Все они разбрелись от мест своего рождения, некоторые даже прилепились к ничего не подозревающим насекомым или животным. В конечном счете черви нашли хозяина — ввинтились в плоть, как добросовестные паразиты, зарылись поглубже. Поначалу патогенным червям требовались недели, чтобы вытеснить, похитить волю и ткани зараженной жертвы. Даже паразиты и вирусы учатся методом проб и ошибок, и они научились. К пятому человеческому хозяйскому телу Патриархи начали овладевать искусством выживания и вытеснения. Они распространяли сферу своего влияния через заражение и учились играть в эту игру по новым земным правилам.

И стали настоящими мастерами своего дела.

Младший из них, появившийся на свет последним, был Владыкой, горлом. Непредсказуемые глаголы Господа породили сушу и море, которые по Его воле вошли в соприкосновение и вздыбили землю, образовавшую место рождения Владыки. Прежде это был полуостров. А потом, сотни лет спустя, остров.

Капиллярные черви, рожденные из горла, отдалились от места происхождения и проделали самый длинный путь, потому что нога человеческая еще не ступала на эту недавно образовавшуюся сушу. Бесполезно и мучительно было пытаться вскормить или покорить низшие жизненные формы — волка или медведя. Они не поддавались полному, неограниченному управлению, а их синапс был враждебен и краткосрочен. Все попытки этих вторжений закончились неудачей. Но урок, выученный одним паразитом, тут же передавался коллективному разуму. Вскоре их число сократилось до нескольких десятков (слепых, потерянных и слабых), унесенных далеко от места рождения.

Под холодной осенней луной молодой ирокезский воин обосновался на ночевку на клочке земли в десятках километров от места захоронения горла. Индеец был онондага — хранитель огня, — и вот, пока он лежал на земле, один капиллярный червь завоевал его, проник ему в шею.

Боль разбудила индейца, и он тут же схватился рукой за шею. Червь еще не ушел под кожу полностью, и индейцу удалось ухватить его за хвост. Он тащил изо всех сил, но тварь корчилась и изворачивалась, противясь его попыткам, и все-таки вывернулась из его пальцев и ушла под кожу в мышечную структуру шеи. Боль была невыносимой, словно от раскаленного железа; червь проник в его горло, грудь и наконец исчез под левой рукой, где вслепую обнаружил кровеносную систему.

Когда паразит завладел телом, у индейца началась лихорадка, продолжавшаяся почти две недели и обезводившая тело хозяина. Но как только вытеснение завершилось, Владыка нашел себе убежище в темных пещерах и их прохладной, благодатной земле. Он обнаружил, что по непонятным причинам та почва, на которой он завоевал хозяйское тело, была ему наиболее приятна, а потому он, куда бы ни направлялся, стал брать с собой небольшой ком земли. К этому времени черви захватили почти все органы хозяйского тела, находили в нем питание и множились в потоке крови. Кожа натянулась и побледнела и теперь резко контрастировала с племенными татуировками и хищными глазами, прикрытыми третьим веком, ярко мерцающим в лунном свете. Несколько недель прошли без еды, но наконец как-то перед рассветом он увидел группу охотников-могавков.

Способность Владыки управлять вместившим его сосудом была все еще ограниченна, но жажда компенсировала недостаток бойцовских навыков и точности. В следующий раз заражение прошло быстрее — множество червей переместились в каждую из жертв через его влажное жало. Даже если атака получалась неловкой и едва ли доводилась до конца, черви делали свое дело. Два охотника отважно сопротивлялись, их метательные топоры повредили тело одержимого воина-онондаги. Но в конечном счете, хотя труп нападавшего лежал на земле, медленно истекая кровью, тела двух индейцев были захвачены паразитами, и вскоре их стадо умножилось. Теперь Владыка был триедин.