Штамм. Вечная ночь

Тогда женщина поняла, что должна делать, чтобы спастись. Не оставляя свою любительскую терапию, чтобы не насторожить Меньи, она все это время готовилась к неизбежному. Даже сейчас ей не хотелось вспоминать об этом.

Иногда во время поворота МКС его тело вплывало в поле ее зрения, словно жуткий свидетель Иеговы заглядывал в дверное окошко ее дома.

Опять же одним претендентом на оставшуюся еду стало меньше. Снизилось и количество выдыхаемой углекислоты.

Значит, она дольше продержится в этой сломанной космической консервной банке.

Снижай ее.

— Не искушай меня, — пробормотала она.

Голос был мужской, неотчетливый. Знакомый, хотя опознать его она не могла.

Не муж. И не покойный отец. Но кто-то знакомый…

Талия ощущала что-то, чье-то присутствие в «Союзе». Или просто под воздействием обстоятельств, потребности в обществе выдавала желаемое за действительное? Чьим голосом ее мозг пытался заполнить пустое пространство жизни?

Астронавт снова посмотрела в иллюминаторы — на МКС сейчас был день.

Заходящее солнце окрасило небо разными цветами. Она называла небом то, что небом не являлось, как не являлось и тьмой. Это была Вселенная, и Талия видела не черноту, а отсутствие света. Пустоту. Чистейшее ничто. Вот только…

Она опять увидела свет. Сноп красного и вспышка оранжевого где-то на периферии поля зрения. Что-то вроде ярких взрывов, которые видны при плотно закрытых глазах.

Талия закрыла глаза, прижала потрескавшиеся большие пальцы к векам. Опять чернота. Пустота черепной коробки. В этом «ничто» возник фонтан колеблющихся цветов и звезд. Женщина снова открыла глаза.

Синева прояснилась и исчезла вдали. И вдруг в другом месте — сноп зеленого. И фиолетового.

Знаки. Даже если это чистой воды вымысел, порождение разума, это знаки. Знаки чего-то.

Снижайся, милочка.

Милочка?

Никто никогда не называл ее милочкой. Ни муж, никто из учителей, ни администраторы программы подготовки астронавтов, ни родители, ни дед с бабушкой.

И все же она не стала слишком долго размышлять об обладателе голоса. Она была рада компании. Она была рада совету.

— Зачем? — спросила она.

Ответа не последовало. Голос никогда не отвечал на вопросы. Но она все еще надеялась, что когда-нибудь он ответит.

— Как?

И опять нет ответа, но, проплывая по колоколообразной кабине, она задела ногой ящик с портативным аварийным набором между креслами.

— Это взаправду? — спросила Талия ящик, словно он и был ее собеседником.

Она не прикасалась к набору с того времени, когда воспользовалась им в последний раз. Теперь она вытащила ящик, открыла — цифровой замок не был заперт. (Это она оставила его открытым?) Астронавт вытащила ТР-82, длинноствольный пистолет. Ножа не было. Талия выкинула его вместе с Меньи. Она подняла оружие на уровень глаз, словно целясь в иллюминатор… а потом отпустила его. Женщина смотрела, как пистолет плавает перед ней, будто слово или идея, повисшая в воздухе.

Она изучила содержимое ящика. Двадцать патронов. Двадцать сигнальных ракет. Десять патронов для дробовика.

— Объясни мне зачем, — сказала Талия, отирая заблудшую слезинку.

Астронавт проводила капельку воды взглядом.

— Столько времени прошло — почему сейчас?

Она замерла. Тело почти не вращалось. Она была уверена, что ответ последует. Причина. Объяснение.

Потому что время пришло…

Пламенеющий сполох мелькнул за окном с такой скоростью, что у нее перехватило дыхание. Учащенно дыша, она ухватилась за спинку кресла, пододвинулась к иллюминатору и увидела, как хвост кометы исчез в земной атмосфере и погас, прежде чем достиг злокачественного нижнего слоя.

Талия резко повернулась, снова почувствовав чье-то присутствие. Чье-то, но не человеческое.

— Это было?.. Поскольку очевидно, что это был…

Знак.

Девочкой она увидела в небе падающую звезду и захотела стать астронавтом. Эту историю Талия рассказывала в школах или в интервью в месяцы перед стартом. Но так и случилось на самом деле: ее судьба была начертана на небесах еще в детстве.

Снижайся.

И опять у нее перехватило дыхание. Этот голос — она сразу же узнала его. Пес из ее дома в Коннектикуте, ньюфаундленд по имени Ральфи. Этот голос она слышала у себя в голове каждый раз, когда разговаривала с ним, когда взъерошивала его шерсть, прижималась к нему, а он тыкался носом в ее ногу.

Хочешь гулять?

Да, хочу, очень хочу.

Хочешь вкусненького?

Очень! Очень!

Кто хороший мальчик?

Я Я Я.

Я буду скучать без тебя в космосе.

Я тоже буду скучать и ждать, милочка.

Именно этот голос и говорил с ней теперь. Тот самый голос, которым в воображении разговаривал с ней Ральфи. Так или иначе, это был голос дружбы, доверия и привязанности.

— Правда? — снова спросила она.