Штамм. Вечная ночь

Эф пошел к ноутбуку на столе, открыл его. Он был еще включен, и Эф нажал пробел чтобы “разбудить” экран. Рабочие компьютеры в здании OCME были связанны все еще функционирующим сетевым сервером. Интернет был местами сильно поврежден и в целом не надежен. Скорее всего, вы получали сообщение об ошибке, при загрузке страницы. Не распознанные и не авторизованные адреса интернет протоколов были особенно восприимчивы к червям и вирусам, и многие компьютеры в здании или не включались из-за повреждения жестких дисков или тормозили до невозможности из-за испорченной операционной системы. Технология мобильных телефонов больше не существовала, ни для услуг связи, ни для доступа в интернет. Зачем позволять людям, низшему классу доступ к коммуникационной сети способной охватить весь мир - к тому, чем вампиры обладали телепатически?

Эф и другие, работая за компьютером, допускали, что вся интернет активность отслеживалась вампирами. Страница на которую он сейчас смотрел - которую Нора видимо оставила в спешке, не имея времени выключить жесткий диск - была чем-то вроде личного обмена сообщениями, двусторонний чат, состоящий из сокращений.

“NMart” было, очевидно, Нора Мартинес. Ее партнер в диалоге, “VFet,” это Василий Фет, бывший Нью-Йоркский дезинсектор. Он присоединился к их борьбе рано, из-за вторжения крыс вызванного прибытием стригоев. Фет показал себя неоценимым в двух делах: техничном убийстве паразитов и знании города, в частности района подземных проходов. И стал более рьяным последователем покойного Сетракяна чем был Эф, превращаясь, по его словам, в охотника на вампиров Нового Мира. В данный момент, он находился на грузовом судне, где-то в Атлантическом Океане, возвращаясь из Исландии с очень важного задания.

Этот диалог, насыщенный грамматическим стилем Фета, начался днем раньше, и был главным образом об Эфе. Он читал слова которые никогда не должен был видеть:

NMart: Э. здесь нет - пропустил встречу. Ты был прав. Я не должна была на него полагаться. Теперь все что я могу это ждать…

VFet: Не жди там. Продолжай двигаться. Возвращайся на Рузвельт.

NMart: Не могу - моей матери хуже. Попробую остаться еще на день, максимум. ЧЕСТНО не могу так больше. Он опасен. Он подвергает риску нас всех. Только вопрос времени, когда сука-вамп Келли заловит его или он приведет ее сюда.

VFet: Я тебя слышу. Но он нам нужен. Надо держать его близко.

NMart: Он выходит когда захочет. На остальных ему плевать.

VFet: Он слишком важен. Для них. Для В. Для нас.

NMart: Я знаю…поэтому и не могу ему больше доверять. Я даже не знаю кто он такой…

VFet: Мы лишь должны держать его от полного утоления. Особенно ты. Держи его на плаву. Он не знает где книга. Это наш дабл блайнд.[11] Он никак нам не навредит.

NMart: Он снова в доме К. Я это знаю. Бегает туда за воспоминаниями о З. Будто ворует мечты.

И кстати:

NMart: Ты же знаешь, что я по тебе скучаю. Сколько еще?

VFet: Уже возвращаюсь. Тоже по тебе скучаю.

Эф сбросил свою оружейную сумку, зачехлил меч и упал в офисное кресло.

Он уставился на самые последние посты, читая их снова и снова, слыша голос Норы, потом бруклинский акцент Фета.

Тоже по тебе скучаю.

Он чувствовал себя невесомым, читая это - будто сила тяжести была удалена из его тела. А он все сидит, по прежнему.

Он должен был чувствовать больше гнева. Больше праведной ярости. Предательство. Безумие ревности.

И он все это чувствовал. Но не глубоко. Не остро. Да, это они, и он их застукал, но ему было… снова все равно. Его недомогание было настолько всепоглощающим, что никакой другой вкус, не важно насколько кислый, не мог изменить восприятия его нёба.

Как это случилось? На протяжении этих двух лет, Эф сознательно держался в стороне от Норы. Он делал это, чтобы защитить ее, защитить их всех… или так он говорил себе, оправдывая простое одиночество.

И все же - он не мог этого понять. Он перечитал другую часть. Значит, он был “риском”. Он был “опасным”. Ненадежным. Они, казалось бы, думали, что заботились о нем. Часть его почувствовала облегчение. Облегчение за Нору - рад за нее - но большую его часть просто било в возрастающей ярости. Что это было? Он ревновал потому что не мог ее больше удержать? Бог свидетель, он не слишком беспокоился о личных делах; он сердился потому что кто-то нашел его забытую игрушку, а он теперь хочет ее назад? Он так плохо себя знал… мать Келли имела обыкновение говорить ему, что он всегда на десять минут опаздывал на главные события своей жизни. Опоздал на день рождения Зака, опоздал на свадьбу, поздно спохватился чтобы сберечь брак от разрыва. Бог свидетель, он опоздал чтобы спасти Зака или спасти мир, а теперь - теперь это…

Нора? С Фетом?

Она ушла. Что ж он раньше ничего не сделал? Странно, но на фоне боли и чувства потери он так же почувствовал облегчение. Ему больше не надо ни о ком заботиться - не надо компенсировать свои проступки, объяснять свое отсутствие, успокаивать Нору. Но когда эта тонкая волна облегчения собиралась затухнуть, он повернулся и поймал себя в зеркале.