Штамм. Вечная ночь

- У меня на лице волос,- сказала ее мама, пытаясь вырваться.

Нора посмотрела на нее. Ничего. Но она притворилась, что увидела прядь и убрала ее, на мгновение отпустив руку мамы.

Но по беспокойству мамы она поняла, что ее уловка не сработала. Старушка попыталась ударить ее. - Щекотно. Отпусти меня!

Нора ощутила, как повернулись одна или две головы и отпустила руку матери. Старушка легко коснулась лица, затем попыталась снять капюшон.

Нора силой вернула его обратно, но растрепанная серебристо-серая прядь уже стала видна.

Она услышала, как рядом кто-то шумно втянул воздух. Нора подавила желание обернуться, пытаясь выглядеть настолько незаметной, насколько возможно. Она слышала шепот или вообразила, что слышит.

Она наклонилась к желтой линии, надеясь увидеть свет поезда.

- Это он!- вскрикнула ее мать. - Родриго! Я вижу тебя! Не притворяйся!

Она выкрикивала имя их домовладельца еще с того времени, как Нора была ребенком. Тощий, как рельс, мужчина, с огромной копной черных волос и такими узкими бедрами, что лучше бы он носил пояс с инструментами, чем надевал его. Мужчина, которого она звала сейчас-темноволосый, но совсем не копия Родриго, каким он был 30 лет назад-внимательно огляделся.

Нора развернула мать в сторону, пытаясь ее утихомирить. Но ее мать повернулась обратно, и ее капюшон сполз с лица, когда она попыталась позвать мнимого домовладельца.

“Мама”, умоляла Нора. “Пожалуйста. Посмотри на меня. Молчи “.

- Как флиртовать со мной, так он тут как тут, а как что-то сделать…

Норе хотелось зажать матери рот рукой. Она закрепила капюшон и отвела ее дальше по платформе, лишь привлекая еще больше внимания. “Мама, пожалуйста. Нас раскроют.”

- Ленивый ублюдок!

Даже если ее мать примут за пьяную, беды не миновать. Алкоголь был под запретом: он портил кровь и вызывал беспорядки.

Нора повернулась, думая о бегстве со станции, и увидела фары, освещающие туннель. - Мама, наш поезд. Тише. Пойдем.

Поезд остановился. Нора ждала у первого вагона. Несколько пассажиров вышли перед тем, как Нора в спешке протолкнула мать внутрь, увидев два сидячих места рядом друг с другом. Поезд 6 довезет их до Пятьдесят девятой улицы за минуты. Она надела маме на голову капюшон и стала ждать закрытия дверей.

Нора заметила, что никто не сел рядом с ними. Оглядев вагон, она увидела, как остальные пассажиры быстро отвернулись. На платформе она заметила юную пару рядом с двумя полицейскими-людьми- из Управления городского транспорта, и они показывали на первый вагон подземки. Показывали на Нору.

- Закрывайте же двери,- молча взмолилась она.

Двери легко скользнули и закрылись с той удивительной эффективностью, которой всегда отличалась Нью-Йоркская подземка. Нора ждала знакомого крена, предвкушая возвращение на свободный от вампиров остров Рузвельта, где она будет ждать возвращение Фета.

Но вагон не сдвинулся с места. Она ждала, посматривая то на пассажиров в другом конце вагона, то на полицейских, идущих вдоль вагона. Позади них шли два вампира, красными глазами смотря на Нору. Замыкала шествие озабоченная парочка, которая показала на Нору и ее мать.

Парочка, видимо, считала, что поступает правильно, следуя новым законам. Или они просто были злобными; все остальные должны были оставить их стариков расе Владыки.

Двери открылись, и люди-полицейские зашли первыми. Даже если она убьет двоих людей, освободит стригоев и выберется со станции, ей придется сделать это одной. Не было шансов сделать это, не принеся в жертву мать-либо арест, либо смерть.

Один из полицейский протянул руку и снял капюшон с матери Норы, открыв ее лицо. - Леди, - сказал он,- вы должны пойти с нами. - Когда Нора не встала с места, он положил ей руку на плечо и крепко сжал его. - Немедленно.

ГОСПИТАЛЬ БЕЛЬВЮ

Эф попятился от окна и от вампиров, стягивающихся к госпиталю Бельвю по улице внизу. Он сжался… Ужас вспыхнул где-то в глубине желудка. Все потеряно.

Его первым порывом было продолжить подъем и забраться на крышу, но это была очевидная смерть. Единственным преимуществом крыши была возможность броситься с нее вниз, выбрав смерть вместо вампирского существования.

Спускаться вниз означало прорываться через них. Это было все равно, что вбежать в рой пчел-убийц: его почти наверняка ужалят хотя бы раз, и одного раза окажется вполне достаточно.

Бегство не было выходом. Как и самоубийственный последний бой. Однако он провел достаточно времени в госпиталях, чтобы считать их своей территорией. Это давало ему некоторое преимущество; осталось понять, какое именно.

Он промчался мимо лифта для пациентов, там остановился и вернулся назад к панели управления газом. Аварийный клапан. Он разбил пластиковую крышку и стал бить по нему ножом, пока не услышал резкое шипение.

Он добежал до лестницы, взлетел на один этаж, домчался до газовой панели и повредил и ее. Затем спустился вниз и услышал, как кровососы поднимаются по нижним пролетам лестницы. Никаких кников, поскольку у них не было голоса. Только шлепки смерти от босых ног, пока они взбирались.