Штамм. Вечная ночь

“Линзы ночного видения. Нашли пару десятков в коробках коллекционной видеоигры шутера. Они помещаются на конце фотоаппарата. Не идеально подходят и качество в основном дерьмо, я знаю. Но продолжают наблюдать “.

Фет и Гудвезер наклонились вперед, чтобы лучше видеть небольшой экран. После нескольких минут глубокой концентрации, призрачные темные фигуры в изображении начали собираться в отведенном для них месте.

“Замок, верно?” Сказал Гас, приложив палец. “Каменная основа, озеро. Здесь, ваша армия вампиров “.

Фет спросил, “откуда вы берете это?”

“Крыша музея естественной истории. Близко, как я мог получить. Поставив это на штатив, как снайпер.”

Образ парапета замка существенно дрожал, настройки масштабирования превышены.

“Там ​​мы идем,” сказал Гас. “Видишь?”

Изображение стабилизировалось снова, появилась фигура на высоком выступе парапета. Армия внизу повернула головы к нему в массовом жесте полной преданности.

“Святое дерьмо”, сказал Фет. “Разве это Владыка?”

“Он меньше”, сказал Гудвезер. “Или это перспектива не в порядке?”

“Это Владыка,« сказал Фет. “Посмотрите внизу на трутней, как они поворачивают голову к нему сразу. Как цветы изгибаются к солнцу “.

Эф сказал: “Он изменился. Поменял тело “.

“Так и есть”, сказал Фет, произнес он с гордостью в его голосе. “Профессор сделал больно ему в конце концов. Он должен был сделать. Я знал это. Раненил его так, что он должен был взять себе новую форму “. Выпрямился Фет. “Интересно, как он это сделал.”

Гас смотрел на Гудвезера, трудно сосредоточиться на грязном, дрожащем изображении нового перемещения Владыки. “Это Боливар”, сказал Гудвезер.

“Что это?” Спросил Гас.

“Не что.А кто. Габриэль Боливар “.

“Боливар?” Сказал Гас, подумав. “Певец?”

“Это он”, сказал Гудвезер.

“Вы уверены?”, Сказал Фет, зная точно, кто Гудвезер имел в виду. “Здесь так темно, как вы можете говорить?”

“То, как он двигается. Что-то в нем. Я говорю вам, они есть Владыка “.

Фет присмотрелся. “Вы правы. Почему он? Может быть, у Владыки не было времени, чтобы выбирать. Может быть, старик ударил его так сильно, что пришлось немедленно изменяться “.

Пока Гудвезер смотрел на изображение, другая расплывчатая форма присоединилась к Владыке на высоком парапете. Гудвезер казалось замерз, он задрожал, как будто его пробил озноб.

“Это Келли”, сказал он.

Гудвезер сказал, это властно, без тени сомнения.

Фет отстранился немного, имея больше проблем с изображением, чем Гудвезер. Но Гас мог сказать, что он тоже был убежден. “Иисус”.

Гудвезер оперся рукой на стол. Его жена вампир служила на стороне Владыки.

А потом появилась третья фигура. Меньше, стройнее, чем две другие. Более темное по шкале ночного видения.

“Смотрите, что там?” Сказал Гас. “Мы видим человека, живущего среди вампиров. Не только с вампирами - с Владыкой. Хотите угадать? “

Фет застыл. Это было первым признаком Гаса, что что-то не так. Тогда Фет повернулся и посмотрел на Гудвезера.

Гудвезер отпустил стол. Его ноги подкосились, и он упал обратно в сидячем положении на пол. Его глаза все еще смотрели на жидкое изображение, его желудок обожгло кислотой. Его нижняя губа задрожала, и слезы навернулись на глаза.

“Это мой сын.”

Международная космическая станция

Астронавт Талия Чарльз теперь даже не поворачивала голову. Когда раздался голос, она просто приняла его. Да, она впустила его, поприветствовала. Самый одинокий человек за всю историю человечества, она больше не была наедине со своими мыслями.

Она была изолирована внутри Международной космической станции, обширный поисковой комплекс отключился и вращался по орбите Земли. Двигатели, работающие на солнечных батареях вспыхивали периодически, спутник, сделанный человеком продолжал дрейфовать по эллиптической траектории, примерно в двух сотнях миль от родной планеты, переходя из дня в ночь примерно каждые три часа.

Прошло почти два года - восемь дней на орбите равняются одному календарному дню. Она находилась в подвешенном состоянии из-за карантина. Нулевая гравитация и отсутствие упражнений сослужили плохую службу ее слабому телу. Большинство ее мускулов отсутствовали, ее сухожилия атрофировались. Ее позвоночник, руки и ноги согнулись под странным, пугающим углом и большинство ее пальцев теперь были бесполезными крюками, закрученными на самих себя. Ее рацион - по большей части сублимированный борщ прибыл с последней русской поставкой перед катаклизмом, который привел в упадок почти все. С другой стороны ее телу требовалось не так много пищи. Кожа шелушилась и чешуйки парили в кабине как семена одуванчиков. Большинство ее волос исчезли, что было к лучшему, в условиях нулевой гравитации они только мешали.

Ее тело и разум были не в порядке, хотя и на своих местах.