Штамм. Закат

Волна холода окатила Эфа: он вдруг осознал, что в ближайшие минуты почти наверняка расстанется здесь с жизнью. И абсолютно наверняка – если его план удастся. На самом деле больше всего Эф боялся, что его могут сразить до того, как он преуспеет в своем намерении убить Элдрича Палмера.

Гудвезер определил – во всяком случае, ему показалось, что он определил, – направление к выходу на парковку. Повернувшись к Барнсу, он шепнул:

– Притворись, что тебе плохо.

– Что?

– Притворись, что тебе плохо. По-моему, для тебя это не будет слишком трудно.

Ведя Барнса под руку, Эф прошел мимо бокового зала до конца помещения. Здесь около двойных дверей стоял еще один стоунхартовский агент. Рядом с ним светился знак мужского туалета.

– Сюда, сэр, – сказал Эф, открывая перед Барнсом дверь.

Барнс ввалился в туалет, хватаясь за живот и откашливаясь в кулак. Проходя мимо стоунхартовца, Эф демонстративно закатил глаза, – выражение лица охранника не изменилось.

В туалете, кроме Гудвезера и Барнса, никого не было. Из динамиков звучал голос Палмера. Вытащив пистолет, Эф провел Барнса в самую дальнюю кабинку и усадил на крышку унитаза.

– Устраивайся поудобнее, – предложил Эф.

– Эфраим, – произнес Барнс, – они наверняка убьют тебя.

– Знаю, – сказал Эф, после чего вырубил Барнса, наотмашь ударив его рукояткой пистолета по голове. – За этим я сюда и пришел.

* * *

Конгрессмен Фроун между тем продолжал:

– Теперь вот еще о чем. Перед тем как все это началось, в средствах массовой информации появились сообщения, что вы и ваши приспешники атаковали мировой рынок серебра в попытке монополизировать его, скупив весь доступный товар. Честно говоря, тогда ходило много самых диких историй насчет этой вспышки деловой активности. Некоторые из них – правдивы они или нет, судить трудно – нашли свой отклик в душах граждан. Множество людей поверили в них. Вы что, действительно наживаетесь на людских страхах и суевериях? Или это было, как я надеюсь, меньшее из двух зол – обыкновенный приступ алчности?

Палмер взял в руки лежавший перед ним листок бумаги, сложил его в длину, затем сложил еще раз – поперек, после чего аккуратно засунул бумажный квадратик во внутренний нагрудный карман. Он проделал все это чрезвычайно медленно, не сводя глаз с камеры, транслировавшей его изображение в Вашингтон, округ Колумбия.

– Конгрессмен Фроун, – наконец сказал Палмер, – полагаю, в ваших словах сквозят те самые мелочность, низость и нравственный тромбоз, которые и завели нас в эти темные времена. Есть документы, официально подтверждающие тот факт, что в ходе каждой из последних ваших избирательных кампаний я пожертвовал вашему оппоненту максимальное количество средств, разрешенное законом, и теперь всем видно, как вы воспринимаете то, что…

– Это возмутительное обвинение!.. – заорал Фроун.

– Джентльмены, – сказал Палмер, – перед вами старый человек. Хрупкий, нездоровый человек, которому осталось провести на этой земле очень мало времени. Человек, страстно желающий вернуть долг нации, которая столь много дала ему в жизни. И вот наконец я обнаружил, что нахожусь в уникальном положении, потому что мне по силам это сделать. В рамках закона, разумеется, – ни в коем случае не переступая закон. Переступать закон не дозволено никому. Вот почему я решил сегодня полностью отчитаться перед вами. Пожалуйста, разрешите патриоту сыграть последний акт – акт благородства. Это все. Спасибо.

В Конгрессе поднялся гвалт, председательствующий на экранах видеостены принялся стучать молотком. Посреди этого шума господин Фицуильям отодвинул кресло от стола, и Палмер поднялся на ноги.

Эф стоял за дверью мужского туалета и напряженно прислушивался. Снаружи явно наметилось какое-то движение, а вот гвалт на мониторах еще не поднялся. Эфа подмывало хоть чуть-чуть приоткрыть дверь, но она распахивалась вовнутрь, и его наверняка заметили бы.

Он немного пошевелил рукоятку пистолета, чтобы оружие сидело за поясом посвободнее и было наготове.

За дверью прошел человек, разговаривая словно бы сам с собой, – видимо, он был на радиосвязи:

– Подавайте машину.

Это и был сигнал, которого ждал Эф. Он сделал глубокий вдох, потянул за дверную ручку и вышел из туалета – навстречу смерти.

Двое стоунхартовцев в темных костюмах двигались по направлению к дальнему концу зала – к выходу. Эф повернул в противоположную сторону и увидел еще двоих, появившихся из-за угла: это были впередсмотрящие – авангард процессии, – они мгновенно изучили Гудвезера взглядом.

Вряд ли можно было выбрать менее удачный момент. Эф сделал шаг в сторону, словно бы уступая дорогу. Он изо всех сил старался изобразить полную незаинтересованность в происходящем.

Сначала Эф увидел передние колесики. Из-за угла выруливало инвалидное кресло. На складывающейся подножке покоились две до блеска начищенные туфли.

Это был Элдрич Палмер. Он выглядел чрезвычайно маленьким и щуплым. Его мучнисто-белые руки лежали на впалом животе, глаза глядели строго вперед и уж точно не на Эфа.