Штамм. Закат

— Я не собираюсь рассказывать вам все в деталях. Не потому, что, вооружившись этой информацией, вы могли бы сотворить нечто героическое. Наверное, могли бы, но — не сможете. Слишком поздно. Жребий уже брошен.

У Эфа голова пошла кругом. Он вспомнил речь Палмера, произнесенную… когда же? да сегодня, только ранее. Вспомнил его торжественное заявление.

— Зачем вам сейчас понадобился карантин? Почему вы хотите блокировать города? Какой в этом смысл? Разве только… Вы что, хотите собрать нас в стада?

Палмер не ответил.

— Они не могут обратить всех и каждого, — продолжил Эф, — потому что тогда кровяные обеды закончатся. Вам нужен надежный источник пищи… — Тут-то до него и дошло, что именно провозгласил Палмер в своей речи. — «Система продовольственного снабжения…» «Разнообразные мясоперерабатывающие учреждения…» Неужели вы… Нет…

Палмер сложил на коленях свои старческие руки.

Эф продолжил напирать.

— Но тогда… Что там насчет атомных электростанций? Почему вы хотите ввести их в строй?

Ответом Палмера была все та же фраза:

— Жребий уже брошен.

Эф положил на стол вилку, вытер салфеткой лезвие ножа и аккуратно присоединил нож к вилке. Его тело требовало белковой пищи, как наркош — большой дури, но сейчас откровения Палмера убили в нем всякие позывы к еде.

— Вы не безумны, — с расстановкой сказал Эф. Он пристально разглядывал Палмера, словно бы стараясь вчитаться в него. — Вы даже не злобны. Вы в отчаянии. И, конечно же, страдаете манией величия. Вы абсолютно извращены. Неужели эта чудовищная круговерть порождена всего лишь смертным страхом одного богатого человека? Вы пытаетесь откупиться от смерти? Фактически выбираете альтернативу? Но — чего ради? Что вы еще не сделали в жизни такого, к чему испытываете столь страстное вожделение? И что останется для вас такого, к чему следовало бы вожделеть?

На какую-то мимолетную долю секунды в глазах Палмера промелькнула тень слабости, может быть, даже страха. В это мгновение он и явил себя тем, кем был на самом деле: слабым, хрупким, больным стариком.

— Вы не понимаете, доктор Гудуэдер, — сказал он. — Я всю жизнь был больным. Всю мою жизнь. У меня не было детства. Не было отрочества. Сколько я себя помню, я всегда боролся с собственной гнилью. Страх смерти? Я проживаю с ним каждый день. Что я хочу сейчас, так это превзойти его. Заставить его умолкнуть. Это бытие в человеческом обличье — что оно хоть когда-нибудь дало мне? Каждая радость, каждое удовольствие, которые я когда-либо испытывал, были испоганены этим неумолчным шепотком болезни и разложения.

— Но… стать вампиром? Неким… некой тварью? Кровососущим монстром?..

— Ну что же… Определенные меры уже приняты, и соглашения достигнуты. Я буду неким образом возвышен. Понимаете ли, даже на следующем этапе должна будет существовать какая-то классовая система. И мне обещано место на самом верху.

— Обещано вампиром. Вирусом. А как насчет его собственной воли? Он собирается подавить вашу точно так же, как подавил волю всех остальных, отобрать ее у вас, сделать вас продолжением себя самого. Что в этом хорошего? Просто замена одного шепотка на другой…

— Поверьте мне, я справлялся с куда большими бедами. Но с вашей стороны очень любезно, что вы проявляете такую заботу о моем благополучии. — Палмер перевел взгляд на огромные окна, словно пытаясь рассмотреть сквозь отражение в стекле гибнущий город, лежавший внизу. — Люди предпочтут этой участи любую судьбу, какая бы она ни была. Вот увидите, они с воодушевлением примут нашу альтернативу. Будут приветствовать любую систему, любой порядок, который пообещает им иллюзию безопасности. — Он отвел взор от окна и снова посмотрел на стол. — Однако вы даже не притронулись к напитку.

— Возможно, я не столь уж и запрограммирован. Возможно, люди более непредсказуемы, чем вам представляется.

— Я так не думаю, — сказал Палмер. — У каждой модели есть свои индивидуальные аномалии. Вот, например: знаменитый врач и ученый становится убийцей. Забавно. Чего не хватает большинству людей, так это видения — видения истины. Способности действовать с неотразимой уверенностью. Не-ет, как группа — как стадо, это ваше словечко — они легко управляемы и замечательно предсказуемы. Они вполне способны продавать, обращать и убивать тех, кого они заверяют в своей любви, — лишь бы обрести взамен спокойствие духа или получить горстку съестного. — Палмер пожал плечами в явном разочаровании от того, что Эф, видимо, покончил с едой и обед, таким образом, завершен.

— А теперь вы отправитесь назад, в резиденцию ФБР.

— Те агенты тоже в игре? Насколько велик этот заговор?