Штамм. Закат

Они даже не увидят, что им грозит. Да и с чего бы им это видеть? В конце концов, разве Владыка не организовал некоторое время назад кончину одного из них, вместе с шестью слугами, в болгарском городе Софии? Владыка и сам разделил тогда с погибающим страшную боль, получил свою долю смертной муки — именно в тот момент, когда все и произошло: он почувствовал, как водоворот тьмы увлекает его в бездонную пучину, ощутил неодолимую тягу Великого Ничто — и в полной мере насладился этой тягой.

26 апреля 1986 года в нескольких сотнях метрах от поверхности земли, под центром болгарского города вспыхнуло маленькое солнце. Ядерный взрыв, который и впрямь был сродни тем процессам, что происходят в недрах звезд, произошел в сводчатом подземном склепе с пятиметровыми бетонными стенами. Город наверху сотрясся от непонятного толчка, раздался глухой рокот. Люди сочли, что произошла сейсмическая подвижка, был определен эпицентр — в районе улицы Пиротска, — однако никто не пострадал, да и здания потерпели совсем незначительный урон.

Событие даже не посчитали особо достойным внимания. Ведущие новостей уделили ему всего лишь несколько фраз — не более чем «бип-бип» в информационном шуме. А спустя непродолжительное время его и вовсе затмит авария на реакторе в Чернобыле. И тем не менее между этими событиями существовала тонкая внутренняя связь, о характере которой большинство людей не имели ни малейшего представления.

Из семерки изначальных Древних Владыка был самым честолюбивым, самым голодным и — в определенном смысле — самым молодым, что только отражало естественный ход вещей.

Владыка последним из семерых восстал в этот мир, и то, что его сотворило, было Ртом.

Глоткой.

Жаждой.

Эта Жажда и отделила Седьмого от всех остальных. Шестеро Древних оказались разбросаны по всей земле, им пришлось прятаться. Они скрывались, но при этом оставались связанными между собой.

Воспоминания и образы с гудением роились в неохватном сознании Владыки. Мысли Твари, блуждая, забрели в те времена, когда ей удалось впервые увидеть Армагеддон на этой Земле, — Владыка словно заново посетил давно забытые города: алебастровые колонны, полы из полированного оникса…

Те времена, когда Тварь впервые почувствовала вкус крови.

В доли секунды Владыка вновь обрел контроль над своими мыслями. Воспоминания — опасная вещь. Они придавали мыслям Владыки совсем уж индивидуальный характер, и, когда это происходило, пусть даже в защищенном помещении, как, например, сейчас, другие Древние могли их услышать. В подобные минуты ясного и четкого мышления их сознания сливались в единое целое — то целое, которым они и были когда-то. Их разум с самого начала был задуман единым и должен был оставаться таковым до скончания веков.

Древние произошли на свет как одно неразделимое существо, и поэтому Владыка даже не обладал собственным именем. Имя у них было общее, одно на всех, — Сариэль. Равно как у них были общее естество и общее предназначение. Связь их эмоций и мыслей обуславливалась самой природой их происхождения, — именно такая связь существовала теперь между Владыкой и его Расплодом, который он всячески обихаживал, и будет существовать между ним и теми особями, что выродятся в дальнейшем. Узы, соединяющие Древних, можно заглушить или ослабить на какое-то время, но разрушить эту связь невозможно ни при каких условиях. Их инстинкты и мысли по самой своей сути взывали к соединению.

Для того чтобы преуспеть в своем плане, Владыка должен был искоренить это природное свойство.

ПАЛЫЙ ЛИСТ {14}

В сточной трубе

Когда Василий пришел в себя, он обнаружил, что лежит в грязной воде, причем погружен в нее уже наполовину. Повсюду вокруг Фета поврежденные трубы изрыгали литры, многие литры сточной воды, которая образовала вокруг него уже целое озеро, и это озеро разрасталось. Василий попытался приподняться, но оперся на изуродованную руку и застонал от боли. Он вспомнил, что произошло: взрыв, стригои… В воздухе стоял тяжелый дух — смесь рвотного запаха горелой плоти с ядовитыми испарениями. Где-то вдалеке — над ним? под ним? — слышалось сирены и кваканье полицейского радио. Впереди, почти на пределе видимости, слабое сияние пожара обрисовывало кружочек — устье трубопровода.

Раненая нога Василия была погружена в воду, она сильно кровоточила, что лишь добавляло мрачного оттенка этой и без того невеселой жиже. В ушах все еще звенело. Точнее, звенело лишь в одном ухе. Фет поднес к нему руку. На его пальцы осело несколько чешуек запекшейся крови. Василий со страхом подумал, что у него лопнула барабанная перепонка.

Он не имел ни малейшего представления, где он находится и как выбраться отсюда, но, должно быть, взрывная волна протолкнула его довольно далеко, и Василий оказался в таком месте, где вокруг него было хоть какое-то свободное пространство.