Штамп на сердце женщины-вамп

Артема заперли в особой психиатрической лечебнице, он провел там несколько лет. На втором году Зинкиной разрешили его навещать. Света регулярно приезжала к брату, привозила всякие вкусности. Теме лечение пошло на пользу, он стал спокойным, располнел, казалось, что больной всем доволен. Артем разумно объяснялся, благодарил за сладости и фрукты, просил принести ему карандаши. В клинике его пристрастили разрисовывать картинки, и Тема радовался как ребенок, когда Света приносила ему детские раскраски. А вот ее с каждым днем все сильнее и сильнее мучила совесть. Мария Ивановна не обманула, сначала она пристроила Зинкину уборщицей в институт, откуда недавно уволился ее муж. А потом Света получила и кооперативную квартиру. Как Демидовой удалось проделать этот финт, Зинкина понятия не имела, она в то время чувствовала себя укутанной в вату куклой. Все эмоции притупились. Света ходила на работу, завтракала-обедала, смотрела телевизор, но все это как во сне.

Мария Ивановна помогла ей переехать на новую квартиру, в которой уже была необходимая мебель: кухня, стол, кровать, диван. Еще Демидова вручила Зинкиной деньги и объявила:

– Мы в расчете. Живи счастливо.

– Тема под замком, – тоскливо протянула Светлана.

– И очень хорошо, – отрезала Мария Ивановна. – Устраивай свою личную жизнь.

– Плохо мне, – простонала Зинкина. – Зачем только я вам помогла?

– Помогла? – повторила Демидова. – С тобой щедро расплатились. Имеешь работу в прекрасном месте, собственное жилье, избавилась от психа. Живи да радуйся. Ко мне больше никогда не обращайся. Не подруги мы с тобой, ни по возрасту, ни по образованию, ни по социальному статусу не совпадаем.

Пока Тема жил в психушке, Света несколько раз заводила романы, но ей попадались расчетливые кавалеры, которые хотели устроиться в Москве, получить столичную прописку, а вместе с ней дармовую домработницу. Принца Зинкина не дождалась. Когда Артема насовсем отпустили домой, Света стала истово заботиться о брате, искупала свой грех. Вскоре после освобождения Тема опять стал агрессивным, орал на сестру, пускал в ход кулаки.

Зинкина побежала к врачу, брата опять госпитализировали, но на сей раз в обычную, а не в спецлечебницу.

– У нас с лекарствами плохо, – сказал доктор. – Даем пациентам, что в нашей аптеке есть. Купите Артему вот эти медикаменты и принесите, ему нужно на курс тридцать коробок.

Светлана поплелась в аптеку, узнала, сколько стоит одна упаковка, умножила цену на тридцать и зарыдала. Где взять бешеные деньги?

– Ну раз материальное положение не позволяет вам обеспечить брата импортными препаратами, будем лечить нашими, хотя толку от них мало, – мрачно заявил психиатр.

После этих слов у Зинкиной успевший притихнуть комплекс вины разбушевался по полной программе. Светлана сжирала себя, думая, что она самая ужасная женщина на свете: сначала сделала из Темы убийцу и насильника, а теперь, когда несчастный брат наконец-то на свободе, не может достать ему лекарства, которые вылечат его.

Прорыдав неделю, Светлана поехала к Демидовой. Она знала, что та с семьей перебралась на новое место жительства. Выяснила через «Мосгорсправку» адрес и заявилась без приглашения в гости.

Мария Ивановна не предложила Зинкиной зайти, сама вышла на лестничную клетку и буркнула:

– Что надо?

Зинкина начала путано говорить про лекарство.

– Уходи, – процедила Демидова.

– Нет, – возразила Светлана. – Или вы мне даете нужную сумму, или я рассказываю всем, что Геннадий убийца и насильник.

– С ума сошла, дура? – возмутилась собеседница. – Мой сын ни при чем!

И Светлану понесло.

– Решили, что я идиотка, потому что восемь классов еле-еле на тройки окончила? Может, математику я не знаю и пишу с ошибками, но соображение имею. Ради кого вам так стараться? Квартиру мне дарить? Вы Гену спасали! Видела я, какой он красный, потный и растерянный был, когда вы в наш подвал спустились. Давайте деньги! Или я к ментам пойду и правду расскажу. Вы теперь не бедные.

Демидова молча ушла в квартиру, вернулась с деньгами и сказала:

– Не смей меня более шантажировать, не получится. Ну, сбегаешь ты в полицию, и что? Никто старое дело ворошить не начнет. Да и себя погубишь. Ты лжесвидетельствовала, за это срок положен. Квартиру у тебя отберут. Соображение у тебя, Света, есть, но оно дурное. Деньги я тебе из чистой жалости даю, из христианского милосердия, потому что Господь велит помогать тем, кому плохо. Но доброта моя одноразовая. Все. Кормушка закрыта. Только сунься еще раз ко мне!..

Светлана Егоровна замолчала.

– Но вы ослушались Марию Ивановну, – сказала я. – Пришли попросить денег на похороны брата?

Зинкина кивнула.