Штамп на сердце женщины-вамп

Виктория и Светлана сидели за столом вплотную друг к другу. Кирова показала на свободный стул.

– Устраивайтесь, дорогая. Сейчас расскажу вам кое-что интересное. Но сначала вопрос задам. Светочка нашептала, что вы ей за рассказ про Демидовых, не знаю, впрочем, о чем она вам поведала, пообещали денег дать. Авансом десять тысяч заплатили. К деятелям науки сейчас отношение со стороны государства неуважительное, оклады у нас нищенские. У меня долг по коммуналке, и телевизор на кухне сломался. Если окажете мне материальную помощь, то я вам очень много острого про Бориса расскажу и про Машу. Уж поверьте, знаю всякое. Полжизни месткомом руководила. Так как?

– Сколько? – деловито осведомилась я.

Виктория вынула из сумки ручку и написала на бумажной салфетке цифру.

– Вот, дорогая, цена моего рассказа. Банкомат в холле.

Я вздохнула и отправилась к «кассиру».

Получив приятно шуршащие ассигнации, Кирова расплылась в широкой улыбке.

– Приятно иметь дело с интеллигентным человеком. Вам повезло, что познакомились со мной…

Машу Демидову я когда-то хорошо знала… Впрочем, давайте по порядку. Вы ешьте булочки, они очень вкусные, и меня слушайте. Сейчас в здании, где мы находимся, полный шалман. В каждой комнате по конторе. У меня сердце кровью обливается, когда по коридору иду и табличку на дверях вижу. «Выдача товаров по каталогу». Конечно, людям надо одеваться-обуваться, в магазинах все дорого, народ ищет, где подешевле. Спасибо, что можно вещи напрямую заказывать, и где-то же их покупателю отдавать надо. Умом понимаю, а сердце плачет. Я же помню, что раньше, когда я, восемнадцатилетняя, в НИИ лаборанткой пришла, в том кабинете размещался Ученый совет. А там, где нынче турагентство устроилось, дымила папиросами Софья Антоновна Маркевич, научный руководитель моей кандидатской диссертации. Я в это здание шестьдесят два года каждый день прихожу. Мне, дорогая, не сегодня-завтра восемьдесят стукнет. Вся жизнь с этим домом связана. Раньше его целиком занимал научно-исследовательский институт. Главной в нем считалась лаборатория профессора Степана Ильича Войкова, специалиста по мумиям.

– Мумии? – повторила я. – Египетские?

– Да нет, – махнула рукой Кирова. – Вот до чего же у всех людей одинаковая реакция. Услышат слово «мумия» – и сразу автоматом твердят «египетская». В России хватает своих погребений с хорошо сохранившимися телами. Их немало в Сибири, на Дальнем Востоке. Степана Ильича не интересовали те, кого лекари бальзамировали. Доктор наук работал лишь с теми, кто самомумифицировался.

– С мощами? – спросила я.

– Привозили к нам иногда монахов, которые нетленно несколько сот лет лежали, – вздохнула Виктория Ивановна, – или, например, начнут строители котлован под новый дом рыть, глядь, под ковшом тело, как живое.

Я к Войкову на первом курсе пришла, лаборанткой сначала стала. Степан Ильич меня любил, рассказывал много о своей работе. Он часто здесь задерживался, родных не имел. А я из многодетной семьи, которая в двух комнатах в коммуналке жила, мне домой вообще не хотелось. Вот и сидели мы с ним тут. Много интересного я от профессора узнала. Он энциклопедически образованным человеком был, такое рассказывал, о чем наши преподаватели в институте понятия в силу своей малообразованности не имели. Я каждое слово Войкова впитывала, понимала, судьба столкнула меня с настоящим учителем. Зачем Степану Ильичу понадобились тела давно умерших? Учитывая, что вы, дорогая, не медик, не биолог, не химик, говорить буду очень просто, без терминов. Войков с юности интересовался причинами возникновения сердечно-сосудистых заболеваний. Когда он писал кандидатскую диссертацию, изучил много историй болезни разных пациентов и обратил внимание на некоторых людей. Два брата жили в одном доме, имели разницу в возрасте один год, вели одинаковый, как сейчас говорят, здоровый образ жизни. Но один внезапно умирает от инфаркта в возрасте сорока лет, другой доживает до глубокой старости, не жалуясь на сердце. И такие случаи, когда в семье один родственник рано погибает, а другой здоров и в преклонные годы бегает на лыжах, не редкость. Степан Ильич предположил, что умершие подцепили какой-то неизвестный медицине вирус. Человек им заражается, и спустя короткое время с ним случается инфаркт или инсульт. Войков был уверен, что сбой сердечно-сосудистой системы вызывается вирусом. А еще он полагал, что возбудитель болезни появился не так уж давно, менее пятисот лет назад, и хотел выяснить, откуда он взялся. Понимаете, зачем ему мумии были нужны?