Штамп на сердце женщины-вамп

– Вика, надо что-то делать. Кукасян с Борей Демидовым роман крутит, я видела их сегодня в подвале, в архиве. Угадай, чем они в самом темном углу занимались? Так увлеклись, что меня не заметили. Ты председатель месткома, сделай Лауре внушение. Шалава! Чужую семью рушит, плевать ей на то, что у Бориса жена и двое сыновей. Господь ее накажет за это! И что она в нем нашла? Ни рожи, ни кожи, тихоня, аккуратный исполнитель, что ему скажут, то и делает, полный ноль в науке.

Виктория Ивановна взяла булочку.

– Бухгалтерша правду говорила. Борис был незаметный, чистенький такой. Рубашка отглажена, ботинки сверкают. Звезд с неба не хватал, но кандидатскую защитил успешно, никаких замечаний не имел, на работу не опаздывал, часто оказывался на Доске почета. Туда вешали фото не тех, кто науку вперед двигал, а тех, кто дисциплину не нарушал, не пил, не курил, ни в одном скандале не был замечен. О нем даже не сплетничали, потому что сказать было нечего. Жил с женой и двумя сыновьями. Когда у нас строительство кооперативного дома затеялось, заявления на квартиры многие служащие подали. Жилищная комиссия на заседании начала народ отсеивать. Этому не разрешили членом ЖСК стать – алкоголик, той отказали, потому что живет у мужа в просторной трешке, просто у матери в коммуналке прописана, прикидывается бедненькой. А по кандидатуре Демидова ни одного возражения не было: отличный работник, они с супругой живут вместе с его матерью, площади на пятерых мало. Бориса первым приняли. И вдруг! Соня мне про его шуры-муры с Кукасян рассказала.

Виктория Ивановна вытерла руки салфеткой.

– Почему меня много лет подряд председателем месткома выбирали? Потому что я всегда старалась решить вопросы деликатно, с глазу на глаз. Если бы стены моего кабинета говорить начали, Шекспир мог бы новое собрание сочинений написать. Но за порог, как сейчас говорят, офиса ничего не вытекало.

Я Борю вызвала и откровенный разговор повела:

– Вас с Лаурой видели в архиве. Понимаю, она красавица, но ты о жене подумай, о детях, о квартире вспомни. Пойдут сплетни, не дай бог, кто заявление в партком о твоем моральном разложении накатает, может вопрос о твоем исключении из ЖСК встать.

А он в ответ:

– Я Машу люблю, с другими бабами не сплю. Все дело в квартире. Не знаю, кто вам это вранье принес, но уверен: ему отказали в жилье. Мерзавец надеется, что меня выгонят и его в ЖСК примут.

Кирова отхлебнула чаю.

– И я ему поверила. Соня-то очень в члены ЖСК стремилась, да ее турнули. Сказали: «У нас семейные с малышами по коммуналкам маются, а ты безмужняя-бездетная с матерью в просторной двушке живешь, иди отсюда». Софья давай плакать: «Личной жизни из‑за мамы нет». Но это никого не волновало.

А Степан Ильич именно в это время совсем близко к открытию вируса подошел. Володя, тот самый врач с Севера, который тело шаманки в Москву привез, частенько к нам прилетал по просьбе Войкова. Он кровь у жителей городка брал и другие анализы. Мотался с контейнерами туда-сюда. Денег у него было мало, билет до Москвы и назад в кругленькую сумму обходился. Леонид Аркадьевич, наш директор, финансировать его полеты отказался. Он Войкова недолюбливал, завидовал ему. Кто хозяин НИИ? Он! А кого на все международные конференции, симпозиумы зовут? Степана! У Леонида раз в три года статья в соавторстве с аспирантом выходит, и все знают, что работу ученик написал. А Степан Ильич каждый год монографию выпускает. Вот Леня и совал палки в колеса заведующему лабораторией. Надо тебе билеты оплатить мужику, который материалы для исследований везет? А в бюджете нет статьи «Транспортные расходы курьера». И формально Леонид Аркадьевич был прав, нельзя его во враждебности обвинить, наука наукой, а деньги считать надо. Кроме того, Володе еще где-то жить надо день-другой, которые он в Москве до отправки назад кантуется. Степан Ильич из своего кармана ему билет на самолет оплачивал, а на гостиницу у него уже не хватало. Самому на жизнь почти ничего не оставалось. Пару раз Володя в лаборатории спать оставался, потом его охрана засекла, директору доложили, тот заявил:

– Здесь научное заведение, а не ночлежка.

И тогда сотрудники лаборатории на общем собрании решили, что будут от своей зарплаты часть Степану Ильичу отдавать, чтобы не он один Владимиру проездные документы приобретал, и стали врача у себя дома по очереди селить. График составили, когда у кого сибиряк ночует. Энтузиасты все были, горели на работе, хотели вирус найти. Один Борис был равнодушный, но помочь не отказался, принимал у себя Владимира несколько раз, тот у Демидова ночевал.

Кирова сложила руки на груди.

– И вдруг! Прикатывает ко мне Маша, жена Бориса. Я ее знала, она к нам на новогодние вечера всегда приходила, мальчиков, пока маленькие были, на елку приводила, а когда они подросли, стали в мероприятиях для взрослых участвовать. Спокойная, разумная женщина. Но в тот раз у нее в глазах молнии сверкали! Хлобысь мне на стол заявление. А в нем написало, что Лаура Кукасян разрушает ее семью, сиротит детей, примите меры по отношению к развратнице.