Штампованное счастье. Год 2180

Я знаю: своим возмущением она пытается подавить страх.

— Вас скоро освободят, — упрямо бормочу я и отворачиваюсь. Мужчина называет меня сволочью. Я пожимаю плечами.

— Вперед, — командую своему неуклюжему воинству. Я убеждаю себя, что мы действительно вернемся, чтобы освободить этих бедолаг до того, как у них кончится воздух. Хотя понимаю, что шансов на это почти нет. Но все равно — сделав выбор, я стараюсь следовать ему до конца. Я не хочу их убивать. Баста.

Через пятнадцать минут блуждания по темным замерзающим туннелям и ответвлениям, где время от времени встречались застывшие тела без скафандров, мы вышли к промежуточному техническому полустанку, у которого соединились с одной из атакующих групп — они пробили потолок туннеля как раз за нашей спиной, и уже почувствовали вибрацию пола от проносящихся поблизости поездов. А потом вестиане предприняли контратаку: часто стреляя из пулевых винтовок полицейского образца, ринулись на нас, высыпав из распахнувшегося шлюза одного из поперечных туннелей. Их было не меньше тридцати человек, воздушный ураган помогал им, толкая в спины, в один момент они схлестнулись с нами в упор — мы же едва могли держаться под ударами мусора и камней. Вряд ли этот момент был выбран ими сознательно. Скорее, им просто повезло. Удача на войне — фактор не менее значимый, чем, к примеру, огневое превосходство. И пока саперы наших групп, соединив усилия, спешно восстанавливали под градом пуль герметичность туннеля, двое бойцов погибло. Тогда же зацепило и лейтенанта. Он упал лицом вниз, скафандр герметизировал пробоину, такблок окрасил его метку оранжевым — признак ранения, все, что я мог для него сделать — прижать его к полу, чтобы не унесло, и открыть огонь поверх его спины, прикрывая саперов. Умирая, он продолжал руководить боем. Ярость помогла мне — я стрелял в упор, один за одним отбрасывая опустевшие магазины, которые тут же подхватывал и уносил ветер, пули и обломки породы волшебным образом избегали меня, и вскоре оставшиеся в живых атакующие, отстреливаясь, начали отступать к шлюзу. К этому моменту давление стабилизировалось, ветер стих, и мы забросали их гранатами. Эти бинарные творения — великолепная вещь. Пока два их компонента не соединятся меж собой, они — совершенно безобидные железные булыжники. Так что никакой детонации при попадании. А потом — раз — скручиваешь их против часовой стрелки, жидкости внутри корпуса перемешиваются, выставляешь тип срабатывания — от удара или по щелчкам-секундам. И швыряешь во врага. И плазменная вспышка расплескивает камень, а люди превращаются в тени на стенах.

Взрыв впереди. Новый поток мусора и камней. Это Васнецов ворвался в туннель за спиной у отступавших мятежников. Саперы еще накладывали заплату на оплавленные каменные края, а мы уже расстреляли в упор последнего раненого и ворвались на полустанок, сея смерть и разрушение. Внутри у меня было такое ощущение, словно душа оторвалась от тела и болталась где-то позади — нас было невозможно остановить. И не пытайтесь объяснить это нашей измененной природой и имплантатами — я утверждаю, что в нас присутствовало некое чувство. То, что мы называем духом воина. Этакий невидимый стержень внутри, сопротивляющийся нажиму — тем сильнее, чем сильнее на нас давят. Мы не оставили в живых никого. Однако испытали затруднения со взятием под контроль движения поездов, но тут я кстати вспомнил про парочку, что была оставлена мной в диспетчерской. Им дико повезло. А я заслужил благодарность.

— Молодец, Жос! — так сказал мне сержант, когда саперы привели их живыми и здоровыми. Потом меня наградят перед строем «за смелость и находчивость в бою». Но эта простая похвала от души, среди мертвецов, оплавленных стен и луж замерзающей на полу крови, тогда она была для меня высшей наградой.

Мужчину-диспетчера, того самого — Джона, вырвало при виде окровавленных трупов прямо в шлем. Едва не задохнулся, бедняга. Слабак. И как такие решились на мятеж? То ли дело Лиз — так звали его напарницу. Поджав губы и не глядя по сторонам, быстро сделала все, что от нее требовалось.

— Теперь вы нас не убьете? — спросила она у меня, игнорируя сержанта. Интересно — как она меня узнала среди бойцов в одинаковых скафандрах?

— И не собирались, — вру я, не моргнув глазом.

Бухает далекий взрыв — еще одна группа присоединяется к нам.

– 9 –