Штангист: Назад в СССР. Том 2

— Ты что, вроде, взрослый уже, да? Что хочешь, то и делаешь: хочешь зажигаешь шутихи прямо в школе. Хочешь, убегаешь сломя голову, чтобы не наказали. Так?

Марат замялся.

— Я не думал, что она так задымит, — вдруг сказал он очень виновато. — Откуда ж я мог знать, что она такой ядреной окажется?

— М-да… Марат, вот скажи мне, зачем ты пришел заниматься штангой?

— Че? — Удивился мальчишка. — Че ты ко мне привязался?

— Хочешь, чтобы отвязался? Тогда ответь: зачем ты пришел на штангу? Как только скажешь, так я сразу и уйду. А сам, делай что хочешь.

Марат не надолго задумался. Потом, наконец, ответил:

— Пришел, чтобы стать сильным.

— И как, стал?

В темноте Марат казался мне просо силуэтом на фоне слившихся в единую серость ветвей низкорослых деревьев. Эмоции его я мог понимать только по редкому блеску глаз, да по положению тела. Мальчишка понурил голову, опустил плечи.

— А ведь быть сильным, это не только стать сильным физически, — сказал я. — Это еще и быть сильным духом. Быть волевым. А волевой человек никогда не бежит от ответственности. Он всегда отвечает за свои дела. За любые. И знаешь, что я тебе скажу, Марат? Не научила штанга тебя ничему.

Марат молчал. Видимо, не знал он, что можно было бы мне ответить.

— Когда ты подходишь к штанге и не берешь вес, только ты сам несешь за это ответственность, — продолжал я. — Ведь это не твой недоброжелатель подложил тебе свинью, и теперь ты проиграл. Не судьба распорядилась так, что ты никогда не возьмешь этого веса. Это просто ты сам слабый еще для него. Значит, ты сам берешь и сам занимаешься, чтобы стать сильнее. То есть, ты берешь на себя ответственность за свой проигрыш. Ты и больше никто. Укорять я тебя, Марат, ни в чем не буду. Не буду, потому что я тебе не старший брат, да и вообще не товарищ. Ты только подумай над моими словами. Тогда, может быть, поступишь сейчас правильно. Ладно. Бывай.

После этого я потопал назад, к выходу из рощицы. Не прошел даже пяти метров, как за спиной раздалось:

— Вова, стой.

Замерев на полушаге, я обернулся. Марат шел следом. Закашлявшись, он остановился на пару мгновений, но потом зашагал вновь.

— М-м-м?

— Ты на каком автобусе ездишь? — Спросил вдруг он.

— Отсюда? На двадцать шестом. С пересадкой.

Марат, боясь показывать мне свой взгляд, только проговорил почти шепотом:

— Ну тогда подожди меня. Я тоже домой поеду. Вместе с тобой.

На следующий день, от Константина Викторовича, я узнал, что руководство Машиностроителя решило провести толчковый этап в следующее воскресенье. Сроки поджимали, и соревнования надо было возобновлять. Понедельник в спортшколе сделали выходным для всех учащихся там детей, и тренировки надлежало возобновить со среды.

Тогда пройдет быстрая предсоревновательная подготовка, и снова в бой. Решили, заново взвешивание не проводить. Все спортсмены будут работать в тех же весовых категориях.

Ничего не попишешь. Скоро декабрь, а в конце месяца, за неделю до нового года, пройдет первенство между спортивными обществами. Сборная машиностроителя обязана была принять участие в такой важной встрече.

К слову, Марата Кайметовов в тот день, после соревнований, вернулся домой, где его уже ждал участковый. Мальчик дал объяснение своему поступку, и четырнадцатилетнему Кайметову не применялись административные меры в силу возраста.

Новость про дымовуху в спортшколе даже попала в местные газеты. По поводу самого Марата поставили вопрос об исключении. Отряд проголосовал «за».

К чести Кайметова, он выдержал этот ритуал с достоинством: раскаялся в своем поступке и попросил прощения у спортсменов и руководства спортшколы, а также СО Машиностроитель.

К удивлению многих, ему разрешили остаться в спортивной школе, но не допустили до толчкового этапа соревнований. Правда, на этой неделе, Марат так и не пришел ни на одну тренировку. Видимо, мальчишка чувствовал себя виновато и не мог еще смотреть в глаза своим бывшим товарищам по спортзалу.

В пятницу, после легкой тренировки перед соревнованиями, дядя Костя предупредил меня:

— У меня теперь появились дела в отделении. Так что на соревнования я тебя подбросить не смогу.

— Ничего, — ответил я ему тогда. — Я доберусь на автобусе.

— Не надо на автобусе, — с улыбкой ответил мне дядя Костя. — Я попросил одного нового моего друга подбросить тебя до спортшколы. Ему будет как раз по пути. Ну ладно, Вов. Давай! Побежал я! Бумажной работы выше крыши!

Не успел я спросить, кто же этот новый друг дяди Кости, как тренер ушел в свой кабинет. Однако я не настроился по этому поводу. Ну не смог выспросить, ну и что? Скоро узнаю сам.

В день соревнований за мной приехали к половине девятого утра. Стояла серая дождливая погода. Время от времени срывался мокрый снег.

Когда я вышел за двор, увидел, что у калитки меня ждут новенькие белые Жигули.

— Вовка! — выбрался из кабины тот самый дядя Саша — капитан-воспитатель из суворовского. — Ну что ты стоишь⁈ Садись! Поехали!

Глава 22

— Дядь Саша? — Улыбнулся я.

— Ну, — офицер кивнул.

Я поправил отцовскую спортивную сумку и пошел к машине. Сел на переднее.