Штирлиц, он же Исаев

– Какой болван… Идиот несчастный… Не мог предупредить, что эта обезьяна знает наш язык…

– Говорят, у него мать полька.

– У кого? У этого желтого?!

– Да нет! У Аусбурга.

– Ничего. Пусть работает. Плевать. Пока пусть работает. Он тут крепко вжился. А верно, что его мать полька?

– Я слышал…

– То-то я сразу почувствовал к нему неприязнь… Ладно… Сейчас нам важен здешний макака… Он важнее всего для нас… Ты готов?

– Готов, черт возьми.

– А что ты такой раздражительный?

– Надень мой пиджак – станешь раздражительным.

Айсман достал платок и снова вытер лицо и шею.

– Ничего, – сказал он, – если все пройдет так, как мы задумали, вернемся в отель и влезем до ночи в холодную ванну.

Вальтер толкнул ногой дверь храма. Она, казалось ему, с трудом должна была открыться, потому что была массивной, диссонировавшей со всем зданием, но открылась легко (была на пневматике), поэтому Вальтер чуть не упал – руками вперед. Он по инерции пробежал несколько шагов и остановился в пустом прохладном полутемном зале. Темно здесь было оттого, что вокруг храма росли пальмы и кустарники, преграждавшие путь солнечным лучам.

Айсман сказал:

– Плохая примета – спотыкаться. А зальчик ничего себе… Тут бы столы для пинг-понга поставить, а не скамейки. Дурачат несчастных макак этакой красотой.

– Никого нет.

– А вон дверь. Узнаем его домашний адрес. Хотя раньше все они жили возле своих кирх. Как в автомобильном сервисе: родился кто или помер, а он тут как тут. Ненавижу церковных крыс, терпеть не могу.

Он постучал в дверь, которая была врезана в сплошную панель стены – за кафедрой и электророялем.

– Да, – ответил молодой голос по-английски. – Войдите.

В маленьком кабинете – стол и два стула – сидел паренек в строгом синем костюме. Увидев европейцев, он поднялся и сказал:

– Прошу вас, джентльмены…

– По-немецки, – сказал Айсман, – говорите по-немецки. Мы не понимаем вас.

Парень соболезнующе развел руками.

– Чжу Ши, – сказал Айсман. – Отец Чжу Ши? Где он?

– Чжу Ши? Настоятель? – парень снял телефонную трубку и набрал номер. – Отец Чжу Ши сейчас дома.

Он принял их в садике. Его дом был окружен со всех сторон пальмами, а в садике был бассейн с голубой водой.

– Я слушаю вас, господа.

Айсман, выдержав паузу, сказал слова пароля – старого, еще времен Гитлера:

– Никогда не думал, что путь из Европы в Азию так утомителен.

– Да, – ответил Чжу Ши, – резкая перемена температуры сказывается на организме.

Айсман и Вальтер переглянулись. Старик говорил совсем не то, что должен был сказать. Его отзыв был: «Зато азиатское гостеприимство поможет вам быстро прийти в себя».

– Нет, – сказал Айсман. – Я говорю, никогда не думал, что путь из Европы в Азию так утомителен.

– Садитесь, прошу вас.

– Вы должны ответить…

Чжу Ши перебил Айсмана:

– Я отвечаю так, как мне представляется нужным отвечать. Азиатское гостеприимство выражается в том, где принимают гостя: на палящем солнце или в тени, возле воды.

– Спасибо, – сказал Айсман и снова вытер лицо платком, который стал мокрым. – А куда садиться?

– На циновки. Это удобно.

Айсман неловко опустился на бамбуковую циновку и вытянул ноги. Чжу Ши заметил:

– Это высшее неуважение к хозяину – вытягивать ноги. Вы обязаны подломить их под себя. Так просто: посмотрите, как это я делаю.

– У меня ранена нога, – ответил Айсман. – Колено пробито. Он, – Айсман кивнув головой на Вальтера, – сядет как у вас положено, а меня уж вы простите, пожалуйста…

– Снимайте пиджак, – предложил Чжу Ши. – Вам жарко.

– Ничего, – ответил Вальтер, – я люблю тепло.

– Не надо меня обманывать. Снимайте пиджак, снимайте, ваше оружие меня не пугает. Мне всегда интересно смотреть на вооруженных людей: это помогает мне ощущать себя сильнее собеседника. Ведь сила духа значительно сильнее силы материальной. Разве не так?

– Возможно, – согласился Айсман. – Нас здесь никто не слышит?

– Никто, – ответил Чжу Ши. – Кроме вашего чемоданчика.

– Ладно. Я рад, что вы ничего не забыли. Вас не очень удивил наш визит?

– В определенной мере удивил.

– Прошло двадцать лет – и на тебе, как снег на голову, да?

– Меня удивило не это. Меня больше удивила ваша неподготовленность к встрече со мной.

Айсману понравилась эта конкретность:

– В чем вы видите нашу неподготовленность?

– Хотя бы в том, что вы начали искать меня в храме. Следовательно, вы не представляете государственные службы. В противном случае люди из вашей миссии заранее установили бы, когда я занят в храме.

– Вы правы. Мы не представляем государственную службу. Мы представляем интересы одного из наших промышленных объединений.

– Понимаю. Какие у вас вопросы?

– Сначала хотелось бы услышать подтверждение вашего согласия помогать нам и впредь.

– Я теперь не занимаюсь мирскими делами. Меня волнует дух человеческий, а не сила.

– Стоит ли предъявлять ваши расписки в получении денег у Шелленберга и несколько рапортов в РСХА?

– Зачем? Я помню. Надеюсь, вы не решитесь шантажировать меня.

– Конечно, мы не собираемся предпринимать необдуманных шагов. Нам нужна ваша помощь и консультация. Всего лишь.

– Я к вашим услугам.

– Нас интересует, где сейчас люди из вашей резидентуры?