Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ)

  Анна прикусила губу, гадая, как далеко может зайти перепалка и не пора ли вмешаться, но князь легко коснулся ладонью её руки:

  - Не волнуйтесь, сударыня, если Лизхен по-настоящему гневается, она становится ледяной статуей с безукоризненными манерами. Это у них фамильное, чувства скрывать. Впрочем, что я Вам рассказываю, полагаю, Вы это и сами не хуже меня знаете... Вы родом из Петербурга?

  - Нет, я из Затонска, - Анна внимательно посмотрела на Андриша Станиславича, пытаясь понять, насколько искреннен его интерес к ней.

  - Затонск, - медленно повторил Лисовский, задумчиво хмуря лоб, - а, вспомнил, туда Якова направили после дуэли с князем Разумовским!

  - Да, Яков Платонович служил у нас в городе начальником сыскного отдела полиции, - голубые глаза Анны Викторовны засияли гордостью и нежностью, выдавая трепетные чувства барышни к супругу.

  - Полагаю, Вас свели дела служебные? - Андриш Станиславич в общих чертах был осведомлён о жизненных перипетиях господина Штольмана, Лизхен рассказывала, подробности, как всем известно, лишними никогда не бывают. Особенно в делах семейных, кои могут быть весьма запутанны.

  Анна потеребила непослушный завиток на виске:

  - Да. То есть, сначала я чуть не сбила Якова Платоновича, когда ехала на велосипеде...

  Анна Викторовна и сама не заметила, как рассказала князю всё, почти всё, умолчав лишь о делах, связанных с синей папкой и прочими шпионскими хитросплетениями. Князь Лисовский оказался прекрасным собеседником: чуткий, внимательный, чем-то неуловимо похожий на Якова. Тот тоже хоть и не скрывает порой сарказма, всё равно выслушивает и делает выводы, основываясь на полученных сведениях.

  Коляска подкатила к белому, украшенному колоннами, придающими воздушность и строгость, поместью, чьи кованые ворота украшали сделанные с особым тщанием розы.

  - Добро пожаловать, - слуга в тёплом кожухе, низко поклонился, поспешно распахивая ворота, дабы коляска могла проехать. - С прибытием, панове.

  - Комнаты готовы, Тадеуш? - Андриш любезно помог Анне выйти из экипажа, Яков же протянул руку Лизхен, коя ответила на сие проявление внимания милостивым кивком.

  - А как же, - Тадеуш ещё раз низко поклонился, - Марыська ещё раз всё перепроверила, камин растопила, знобко с дороги-то.

  - Да погода не радует, - Елизавета Платоновна повела плечиками, поправила шляпку, коя скорее служила произведением искусства, нежели спасала от холода. - И не скажешь, что начало весны.

  - Прошу в дом, - Андриш радушно указал на гостеприимно распахнутые двери. - Чувствуйте себя дома.

  Сразу после свадьбы, Лизхен испросила позволения супруга и переделала внутреннее убранство в доме князей Лисовский на свой вкус, решительно заменив чопорные, выдержанные в тёмных тонах интерьеры на светлые, наполненные воздухом и теплом. Мебель тоже поменяли, убрав тяжёлые, с длинными узкими спинками стулья, массивные, помнящие ещё пору самозвана Гришки Отрепьева шкафы и неудобные столы, кои Лизхен иначе как жертвенными алтарями и не называла. Комнаты наполнили лёгкие пуфики, короткие диванчики, так и манящие присесть, а то и прилечь, дабы в полной мере насладиться шелковистой обивкой, круглые столики под цветы, секретеры для написания бумаг и протчее, протчее, протчее. Елизавета Платоновна всем цветам предпочитала розу, Андриш Станиславич тяготел к лилиям, а потому слуги стали именовать покои господ коротко и ясно: розарий и лилейник.

  - А где Васенька? - Лизхен сбросила в руки горничной шубку, огляделась по сторонам.

  - Спит, пани, - горничная почтительно присела, как и положено, отвечая на вопрос госпожи, а потом продолжила деловито стряхивать с дымчато-серого меха осевшие капельки влаги. - Вас ещё со вчерашнего вечера ждать начал, почитай каждый час просыпался, а сейчас вот сморило. Прикажете разбудить?

  - Да ты что, - Лизхен отмахнулась, словно нечистого увидела, - даже думать об этом не смей! Пусть спит, я пока Аннушке комнаты покажу.

  - Кстати, дамы, - Андриш плеснул в тонкие бокалы из стоящего на столике графина согревающего медового взвара, рецепт коего повар не передавал никому, даже самому князю и его любопытной супруге, - сегодня вечером мы с Вами идёт в театр. Ставят "Ромео и Джульетту", играет сама Стрепетова!

  Лизхен восторженно захлопала в ладоши:

  - Ах, какая прелесть, Андриш, ты чудо, всегда знаешь, чем мен удивить!

  Елизавета Платоновна, ничуть не смущаясь брата с супругой и слуг, подбежала к мужу и звонко поцеловала его в щёку, после чего подскочила к Анне и потащила её к лестнице, непрестанно щебеча:

  - Ах, какая прелесть, просто чудо! Аннушка, Стрепетова просто изумительно хороша, она буквально преображается в своих героинь. Ой, что же это я, - Лизхен замерла на лестнице, прижав ладошку к разгорячённой щеке, - нам же подготовиться нужно. Выход в театр - это такое событие, такое событие, с ним только приём во дворце сравниться может, да ещё венчание. Душечка, ты сильно устала с дороги?

  Анна пожала плечами:

  - Я не устала.

  - И отдохнуть тебе не нужно?

  - Нет. Если только переодеться.