Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ)

  Приготовленные для дорогих гостей комнаты Аннушка нашла без труда, матушку-то она хорошо знала. Мария Тимофеевна приказала проветрить и как следует протопить комнату дочери и ещё одни покои, соседние, в коих, по изначальной задумке матушки, дочка должна была рукоделием заниматься да переписку вести. Анна же всем занятиям, приличествующим благовоспитанным барышням, предпочитала спиритизм да катание на велосипеде, а потому в комнату если и заглядывала, то только в компании Марии Тимофеевны под её строгим надзором и чутким руководством.

  "Теперь всё будет иначе, - Анна Викторовна провела пальчиком по полке с книгами, выглянула в окошко, - эта комната станет моей самой любимой, ведь она Яшина".

  Яков обнял жену, уткнулся лицом в пушистые завитки на макушке, Анна в ответ всем телом прижалась к мужу, наслаждаясь излучаемыми им теплом и силой, такими родными и желанными.

  - Аня, - прошептал Яков, расстёгивая маленькие пуговки на лифе жены.

  Анна подняла на мужа сияющие голубые глаза, прошептала хрипловатым от сдерживаемых чувств голосом:

  - Нас родители ждут.

  - Я знаю, - выдохнул Штольман, целуя супругу в плечико.

  Анна вздохнула порывисто, потянулась, снимая с мужа сюртук и слегка досадуя, что нельзя разом и от рубашки его избавиться.

  - Аня, - Яков чуть отстранился, восхищённо глядя на жену, - драгоценная моя... Люблю тебя.

  Анна прижалась к мужу, припала к его губам, но сладкий миг единения нарушил стук в дверь и голос горничной:

  - Анна Викторовна, Яков Платонович, Мария Тимофеевна прислали сказать, что завтрак готов, все уже собрались, только Вас и ждут.

  - Маменька, - с нескрываемой досадой прошипела Анна, - вот ведь, как нарочно, право слово!

  Яков негромко рассмеялся:

  - Готов ручаться, что нарочно, Мария Тимофеевна крайне строга в вопросе приличий.

  Анна сердито глазами сверкнула, став в этот миг такой хорошенькой, что Яков не стал бороться с соблазном. Привлёк жену к себе, поцеловал, но потом всё же нашёл силы отстраниться и хриплым от сдерживаемой страсти голосом прошептать:

  - Нужно идти. Нехорошо заставлять себя ждать.

  Анна вздохнула тоскливо, чуть подрагивающими пальчиками застёгивая и поправляя платье. Право слово, маменька никак не хочет принять тот факт, что дочь её уже не просто взрослая, а ещё и замужняя дама, продолжает опекать и о чести заботиться! Словно боится, что Яков Анну соблазнит, потом наиграется ей, словно куклой какой и бросит! Да, такое случается, даже в Затонске тихом и то пару раз было, но нельзя ведь всех мужчин по паре негодяев судить! Это же глупо в конце-то концов!

  Когда Анна Викторовна и Яков Платонович спустились к завтраку, Виктор Иванович с братом благородно сделали вид, что не заметили небрежно застёгнутых пуговок на лифе Анны и того, что рубашка господина Штольмана была расстёгнута едва ли не до середины груди. А уж то, что молодые люди, которые поднимались к себе переодеваться, спустились вниз в той же самой одежде и вовсе внимания не заслуживало. Как говорится, в родном доме супругам, чей союз освящён церковью, уместно всё. Самое главное, что спустились и даже одетые, а всё остальное детали, кои из виду можно и должно упустить. Впрочем, Мария Тимофеевна была более консервативна и улучив момент шепнула дочери о беспорядке в её платье. Анна вспыхнула, резво поднялась, словно заметила что-то интересное за окном, и спешно застегнула пуговицы как должно.

  - Виктор, объясни, что за поветрие в Затонске с причудливыми завещаниями? - Петра Ивановича чужие причуды волновали мало, своих хватало, но нужно же было отвлечь внимание Марии Тимофеевны от Анны и Якова, а то она над ними коршуном кружит, даже поесть толком не даёт!

  Виктор Иванович досадливо поморщился и даже рукой махнул:

  - И не говори, Петя, прямо беда с этими духовными каждый на свой манер чудит. Госпожа Аверьянова своё завещание чуть ли не по три раза в день переписывает, Уварова та вообще наотрез отказывается даже мне, адвокату, свою последнюю волю озвучивать, боится, что как только кому-нибудь о завещании скажет, в тот же день всенепременно умрёт.

  - Что же она такого написала, раз уверена, что за это её всенепременно убьют? - усмехнулся Яков.

  Анна прыснула, но под строгим взглядом матери выпрямилась и чинно продолжила завтрак, про себя досадуя на несправедливость мира, в коем мужчинам позволяется гораздо больше, чем дамам.

  Виктор Иванович руками развёл:

  - Сие мне не ведомо. А сосед её, Тимофей Тимофеевич и вовсе учудил: созвал полный дом родственников, близких и дальних, всех тщательно переписал и постановил, кто, мол, в течение месяца себя самым наилучшим образом зарекомендует, тот самым достойным наследником и станет.

  - И что на кону? - Пётр Иванович отпил чаю, с интересом покосился на брата. - Ради чего целый месяц наследники радеть будут?

  - Всё состояние господина Волкова оценивается приблизительно в полтора миллиона.