Штопальщица

И кстати – любое завещание составляется в присутствии адвоката, заверяется соответствующими подписями. По всем правилам, иначе это лист бумаги, на котором что-то написано. Нет, это невозможно. Не время думать о самоубийстве. Вначале нужно привести в порядок финансовую сторону вопроса, в этом нет никакого сомнения. Иначе, – как она будет выглядеть в глазах людей? Что о ней скажут?

Она все наладит, она начнет заново, она исправит ошибки, найдет хорошего мужа, помирится с Дэрриэл, успеет закончить полезные начинания. Как мать Тереза, с любовью к людям. Добьется принятия поправки к закону «Обязательное и бесплатное лечение детей – наркоманов». Создаст и возглавит Фонд спасения от наркотической зависимости. Деятельность, вызывающая уважение, скептики онемеют. Она знает, что делать, она в порядке!

В воображении опять возникла толпа гостей юбилейной вечеринки. Лица из скорбных превратились в радостные. Оживились. Приглашенные улыбаются, наперебой произносят комплименты, желают счастья и долгих лет. Восторг, поздравления, пусть неискренние, пусть. Главное – восторг!

Ей снова захотелось виски.

Она потянулась к стакану, забытому на столе, поднесла его к губам, и одним глотком выпила, пришлось даже слегка откинуть голову назад. Какой резкий и странный у виски аромат!

Она поняла, что запах у виски неестественный, но поняла поздно, когда увидела дно пустого стакана. Пронеслись в памяти слова высохшей черной старухи, вручившей пузырек с таинственным соком:

– Не открывай пузырек понапрасну. Только пока он закрыт – ты жива. Откроешь – выпустишь смерть наружу. Помни, дочка. Это спасение и погибель, одновременно.

Шум собственного падающего тела показался ей далеким и гулким. Просто звук – она ничего не почувствовала. Нет тяжести, нет веса, и где-то очень высоко звенит легкими колокольчиками умиротворяющая тишина. Она хотела смеяться от ощущения беззаботной легкости. Но смеяться не получалось. Она снова пыталась, но губы оставались неподвижны.

– Это спасение, – последняя мысль растеклась в сознании Джоанны. Раздирающие душу откровения исчезли, рассеялись, она почувствовала освобождение. Боль будто оборвалась. Блаженное состояние истинной свободы и счастья.

Джоанна, впервые за долгие-долгие годы судорожной маеты, ощутила мир и покой.

Убей меня, Джонни, в зелёной долине,
Где розу целует оса,
Убей меня, Джонни, в цветущей долине,
Где духов слышны голоса,
Убей меня там, где качаются ивы,
Где вереска светлая муть,
Убей меня, милый, ведь люди унылы,
Убей, помоги мне уснуть!
В зелёной долине,
Где осы да ивы…[1]

У нее все-таки получилось просто улыбнуться.

Знаменитая улыбка Джоанны Джойс появилась на лице, потом будто впечаталась и застыла. Уже навсегда.

Таечка сновала вверх-вниз перед медленно угасавшим изображением изображением, словно не могла наглядеться.

А я вдруг вспомнила, что случилось там, на Бруклинском мосту. Но вначале я оказалась на Спринг-стрит, прогулявшись немного по Бродвею, в Сохо проспект чудес продолжается как достаточно оживленная, но довольно обычная торговая зона, без гигантских рекламных постеров и театрального ажиотажа. Как и Спринг, но там еще и лавочки на колесиках с поделками-погремушками под тентами, с обеих сторон, если с Бродвея свернуть направо, как это сделала я.

Угловое кафе приютило на несколько минут, я продолжила прогулку без цели, как мне казалось. Рассматривала безделушки разложенные на передвижных прилавках, так много ерунды – бусы, браслеты, шляпы и панамки, сумки и кошельки, разноцветная мешанина, любопытно, кто все это покупает. Дешевые сувениры для туристов, в бутиках Сохо цены несусветные. Смуглый бритоголовый паренек протягивает мне пластмассовый брелок «в память о Нью-Йорке», купите, недорого. Я отмахиваюсь с улыбкой, объясняю, что не ищу ничего конкретного, просто гуляю здесь разве нельзя? – Можно, конечно, здесь люди прогуливаются, но по ходу покупают сувениры, ведь всегда есть, кому их подарить. – Мне некому дарить сувениры, – печалюсь в ответ, и смотрю на него рассеянно, почти перешла к следующему лотку. Почти.