Шторм

— Я сначала все печатаю на машинке. А затем, когда появляется время, переношу в компьютер. Отчет судмедэксперта уже там, — он ударил рукой по папке. — Яснее ясного. Парня забили до смерти.

— Мы знаем, кто это?

Фалк покачал головой.

— Я нашел это вместе с останками, — он выложил на стол нечто похожее на вязанный из толстой пряжи носок, на который были нашиты глаза и нос. — Я смыл с него грязь.

— Какая-то мягкая игрушка.

— Похоже на то.

— Рейне — деревня небольшая, — сказал Рино, который едва мог припомнить пару поездок сюда летом в детстве.

— Его нашли у фьорда. В Винстаде.

— Там еще меньше народу живет?

Фалк посмотрел на него ничего не выражающим взглядом.

— Там никто не живет. Разве что одна несговорчивая дамочка, вот и все.

— Но те, кто оттуда уехал, они же где-то живут.

— Очевидно.

— Кто-то должен что-то знать.

— Кто-то должен, — Фалк залпом допил кофе и коротко добавил: — Я был на больничном.

— Да, я слышал, — пытаясь разрядить обстановку, Рино подвинул к себе папку и начал пролистывать машинописные листы. Ошибок было полно, и Карлсен подумал, что программа проверки орфографии наверняка выручала Фалка, когда тот подавал официальные рапорты. В бумагах не было ничего нового, помимо того, что уже рассказал ленсман, но Рино обратил внимание, что офицер достаточно подробно описал позу скелета.

— Там живет Альвильде Хенриксен, но она слишком молода, чтобы помнить события тех лет, — Фалк встал и подошел к единственному в участке окну.

— Вы опросили ее?

— Драйер, ленсман, говорил с ней.

— Удивительно, что никто ничего не знает, особенно учитывая, что там никогда много народу и не жило.

— В старые времена в Винстаде проживало около ста человек.

— Ну, немного.

Фалк пожал плечами.

— В отчете эксперта… есть информация о том, сколько времени останки пролежали в земле?

— Это предварительный отчет. В нем много неточностей. Но дело было где-то в середине прошлого столетия.

— Вот как!

Фалк глубоко вздохнул.

— Бедному парню было совсем немного лет.

— Маловероятно, что.

— Все фаланги перебиты, — Фалк сжал кулаки так, что кожа на них побледнела.

Рино решил сменить тему и кивнул на рисунок, висевший на стене за полками.

— Это ваши внуки нарисовали?

— Нет, что вы, вовсе нет, — Фалк внимательно посмотрел на рисунок. — Он провисел у меня дома несколько месяцев. Я принес его сюда всего несколько дней назад. Мне казалось, я смогу разгадать его смысл, но я не уверен.

— То есть?

— Я нашел этот рисунок весной на пожарище. С тех пор он мне покоя не дает.

Рино вопросительно посмотрел на офицера.

— Взрыв газонокосилки, то есть бензобака. Чудо, что бедняга выжил. А в гараже, где все произошло, висел вот этот рисунок.

— Вы спрашивали об этом пострадавшего?

Фалк покачал головой.

— Он не может говорить. По-моему, он даже есть нормально не может.

— Может быть, это рисунок его детей или внуков. Я хочу сказать, если ему нравилось работать в гараже, почему бы не повесить там рисунок?

— Прямо под крышей? — Фалк встал. — Ладно, пойду домой, — сказал он. Взгляд казался отрешенным, а лицо побледнело.

Глава 9

Следующие несколько недель он пытался запомнить то, что ему удавалось уловить. Йориль дала четкие инструкции медсестрам, каждый день они вывозили его в коридор, там он мог сидеть столько, насколько хватит сил и желания. Он чувствовал, что далеко не всем обитателям пансионата нравится видеть его, и было несложно понять, почему. Он попытался ощупать свое лицо, но пальцы почти полностью утратили чувствительность. Он понимал, что представляет собой весьма жалкое зрелище, сознавал, что остальные смотрят на него с отвращением. И, тем не менее, он сидел там, прислушивался к разговорам, настораживаясь сразу же, как только кто-то подсаживался к компьютеру. Он владел слепым методом печати и довольно скоро выучил меню регистрации и количество кликов мышкой, которые нужно сделать, чтобы ввести адрес электронной почты и пароль. Он знал, что у него нет права на ошибку. Дьявол увеличила дозировку, так что жить ему оставалось не больше нескольких недель.

Дни сливались в одно монотонное выживание, но он понял, что наступила осень, это подтвердил ледяной воздух, проникающий в палату во время проветривания. Ему удавалось следить за сменой дня и ночи благодаря тому, что рутинные процедуры соблюдались довольно точно. Поэтому, даже лежа в постели, он знал, что примерно через десять минут погасят свет.

Сидеть несколько часов подряд ему было нелегко. Все тело содрогалось от пульсирующей в такт сердцу боли. Еще несколько дней, чтобы отбросить последние сомнения, и он будет готов. Ему не терпелось рассказать Йоару о том, что случилось, о том, как кто-то умышленно сломал его жизнь, о том, что издевательство продолжается и здесь, в пансионате. Ему не терпелось рассказать о Дьяволе в обличье медсестры, о том, как она ежедневно вливала ему в горло кислоту, с каждой каплей которой утекала его жизнь. Вопрос был не только в том, сколько кислоты выдержит его тело. Но и в том, как долго он сможет терпеть ее последствия: боль от открытых язв в горле, невозможность глубоко вдохнуть.