Шторм. Отмеченный Судьбой (СИ)

Ефрейтор молча следил за периметром, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. Тишина напрягала, и в голову лезли разные нехорошие мысли, заставлявшие чувствовать себя трусом. Оказаться в плену или быть убитым? Да лучше сразу на тот свет, чем дать возможность этим ублюдкам глумиться над собой, доставляя радость своими предсмертными криками.

Нахмурившись, Кирилл покачал головой, избавляясь от картинок, мелькавших перед глазами. Чёртов паникёр! Как мальчишка, ей-богу! А ещё защитником зовётся! Бравый солдат Швейк. Бросив ещё один взгляд на зелёные заросли, он обернулся и посмотрел на Катю:

– Что там? Всё в порядке?

Она глубоко вздохнула, вытерев со лба капли пота. Остатки футболки Шторма, сплошь перепачканные кровью, упали на песок. Осмотрев результат своей работы, она тихо сказала:

– Я прочистила рану, продезинфицировала и обработала её. Она не глубокая, но повреждения серьёзные. Кровь остановлена. Стяжки не позволят ей разойтись, однако лишние движения твоему другу противопоказаны. Слава Богу, что у вас в аптечке вообще оказались нужные лекарства. Как только жар спадёт, будет ясно, успели мы оказать ему помощь вовремя или нет. Теперь остаётся только ждать. – С этими словами Катя посмотрела на солдата: – Чем скорее его осмотрит врач, тем лучше.

– Но ты же…

– Настоящий врач, Кирилл. Не студентка второго курса, а дипломированный специалист.

Она опустила глаза на перебинтованный живот Шторма и коснулась рукой его шеи. Он всё ещё находился без сознания.

– Пульс ровный. Дыхание вроде тоже. Осталось ждать, когда он придёт в себя.

– У нас нет на это времени, Кать, – снова прислушиваясь к посторонним шумам, Кирилл подошёл ближе к раненому другу.

Он достал из аптечки раствор аммиака и, открыв крышку, поднёс раздражающее средство к носу Александра.

– Нам нужно двигаться. Сидеть на месте – слишком опасно.

Катя не верила своим ушам. Ей с таким трудом удалось закрыть рану, вернув Шторма в более или менее стабильное состояние, и всё напрасно? По-видимому, её мимика выдала внутреннее смятение и недовольство, поскольку Чудов тут же пояснил:

– Саня никуда не сможет идти в таком состоянии – да, но у нас есть обезболивающее, которое будет действовать ещё как минимум часов пять, поэтому мы должны воспользоваться…

Он не успел закончить фразу, так как раздался глухой кашель пришедшего в себя Шторма. Катя отвлеклась от ефрейтора и бросила на него испуганный взгляд. Она абсолютно не была готова к общению с ним. Мало того, ей совсем не хотелось, чтобы он видел её здесь.

– Вот так, – прошептал Кирилл, убирая раствор аммиака от носа друга. – Подъём, товарищ младший сержант. Сейчас не время спать.

Веки Александра задрожали. Он медленно открыл глаза, однако они тут же снова закрылись.

– Давай, Сань, просыпайся! Ты сам говорил, нам нельзя тут оставаться.

Катя наблюдала за ними, пытаясь унять дрожь. «Хоть бы не пришёл в себя», – единственное, о чём молилась, чтобы хоть как-то отсрочить момент встречи, но Кирилл продолжал приводить его в чувство.

– Зачем… Зачем ты это делаешь? – тревожно спросила она. – Он всё равно не сможет идти.

Ефрейтор лукаво улыбнулся:

– Ты многого не знаешь о возможностях русского солдата. И, в частности, о Шторме.

Губы Соколовской искривились в усмешке. О ком-о ком, а вот о нём-то ей было известно столько, сколько никому другому.

– Давай же, твою мать, приходи в себя!

– Хочу верить, – послышался хриплый голос Александра, – что я уже сдох.

На лице Кирилла появилась улыбка. Шторм глубоко, насколько позволила рана, вздохнул, и медленно открыл глаза. Сжатые в кулаки руки Кати вспотели. Она ждала его пробуждения как казни. Почему нельзя просто убежать? Спрятаться, испариться… Да что угодно, только бы не видеться с ним. Никогда! Глаза судорожно метались из стороны в сторону, словно она была воришкой, которого застали на месте преступления. Чувство безысходности, страх, паника – откуда? Дыхание уже давно сбилось с ритма. Ещё немного – и давать аммиак будет в пору ей.

Секунда, вторая – холодный пот, боль в ладонях от впившихся в них ногтей. Третья – и вот их взгляды встретились. Бледное лицо Шторма, казалось, не выражало никаких эмоций. Сведя брови к переносице, он некоторое время смотрел на девушку, а затем его губ коснулась слабая улыбка:

– Соколовская… Похоже, я и правда в Пекле. – Александр медленно моргнул, делая попытку ещё раз глубоко вздохнуть. – Я знал, что моей Судьёй будешь ты.

– Сань…

– А вот что тут делает ефрейтор… непонятно.

– Сань, ты живой! – подал голос Кирилл, нарушив бессвязную болтовню друга. Широкая улыбка озарила уставшее лицо. – Живой, слышишь? Всё нормально. Ты… Ты как себя чувствуешь?

Шторм нахмурился. Очень медленно, но сознание начинало синхронизироваться с мозгом. Подняв тяжёлую руку, он коснулся раненого бока, чтобы убедиться, что это не сон. Память воссоздала картинки последних событий: штурм, взрыв, страшная боль, жажда и жуткий жар, пожиравший тело. Всё предельно ясно и логично. В общую картину не вписывалась лишь она.