Шторм. Отмеченный Судьбой (СИ)

– Она поставила мне ультиматум, – тихо произнёс Артём, опустившись на скамейку. – Либо семья и жизнь на гражданке, либо армия со всеми вытекающими последствиями.

Между ними повисло напряжённое молчание.

– Военная карьера была моей мечтой, – словно оправдываясь, продолжил Богданов. – Мой отец и мой дед… Я спал и видел как продолжу военную династию. С младенчества меня воспитывали на понятиях «долг», «отвага» и «честь», военные награды, регалии, которые имелись в семье, – служба была для меня всем. И, когда пришлось выбирать между девушкой и мечтой, я не смог предать мечту. Я был слишком амбициозен и предан семье, а Света – слишком горда, чтобы понять меня и уступить.

Нахмурившись, Артём достал сигареты и прикурил. Прошлое уже давно осталось в прошлом, но вспоминать о нём всё равно было тяжело. Любил ли её до сих пор? Нет, но она осталась в памяти светлым воспоминанием, забывать о котором не смел.

– Теперь понятно, почему сестра боялась, что, узнав о ребёнке, ты захочешь сделать из него солдата, – мрачно проговорил Вадим, глядя в пустоту. – Когда стало известно о беременности, я просил, умолял, кричал на неё, чтобы рассказала тебе, но Света не уступила. Всё решила сама, и даже разрешения ни у кого не спросила. Пришла однажды с парнем по имени Боря Шторм, он был её одногруппником в университете, и сообщила, что выходит за него замуж.

– Шторм… – усмехнулся Артём. – Я помню его: невзрачный очкастый ботаник. Он постоянно ходил за Светой, как привязанный. Она несколько раз рассказывала о нём. Ещё тогда думал: иметь такую фамилию и абсолютно не соответствующий ей характер – какая несправедливость!

– Да уж... Но Борька оказался славным малым. Меня до самого дня их смерти терзала совесть, что мы обманывали его, заставляя воспитывать не своего ребёнка. Но он любил Александра. Настолько сильно, что мне порой казалось, что даже Света не испытывала к нему столько нежности, сколько её супруг. И со временем всё наладилось. Материнство пошло сестре на пользу. Глядя на её семью со стороны я правда видел счастливых людей: не просто уважительно относящихся друг к другу, как было раньше, а любящих. Они светились как радиоактивные элементы. – Вадим Петрович улыбнулся. – И я наконец обрёл покой, перестал мучить себя мыслью, что сестра несчастна в браке.

Он замолчал. Сигарета уже давно закончила тлеть, и в руках остался лишь небольшой фильтр, который мужчина тут же поспешил выбросить в стоявшую рядом урну.

– Когда в восемьдесят пятом мы стали соседями, я испугался. Проклинал тебя на чём свет стоит, потому что решил, что счастливой жизни сестры пришёл конец. Хорошо, что они на тот момент уже жили в своей квартире. Когда случайно узнала, кто является моим соседом, она даже глазом не моргнула. Единственное, о чём попросила, когда Александр оставался у меня, не допустить его общения с тобой: ни взглядом, ни жестом, ни тем более словом.

– Настолько ненавидела? – спросил Артём, искоса посмотрев на Вадима.

– Боялась. Света безумно боялась, что тебе станет известно о сроках рождения Александра, что ты сложишь один плюс один и заберёшь у неё сына. Я убеждал её, что у тебя семья: любимая жена, маленькая дочь – но она не слушала. Именно тогда сестра взяла с меня обещание, что я и близко не подпущу мальчика к твоей семье. В принципе, мне и стараться особо не пришлось. Афган, потом Чечня – ты не бывал в Москве, поэтому шансы увидеться с Александром ровнялись нулю. Да и вряд ли ты бы мог подумать, что это твой сын. С чего бы?

Ерёменко снова выдержал паузу.

– А потом произошла та страшная автокатастрофа в девяносто втором. Я забрал Александра к себе. В отличие от Светы, я не боялся, что ты узнаешь в нём своего сына, однако на горизонте появилась новая проблема: твоя дочь.

Богданов резко посмотрел на Вадима. Всё, что касалось Кати, воспринималось чересчур болезненно, и причины этого обоим мужчинам были известны. Ерёменко ощутил его пристальный взгляд физически, но даже вида не подал, что его что-то смутило. Сцепив пальцы в замок, он продолжил:

– Мне пришлось оформить Александра в параллельный класс, на ходу придумав историю о том, что наполняемость класса не позволила им со Стасом учиться вместе. Я пристально следил за тем, чтобы он даже и глазом не посмотрел в сторону Кати.

– Значит, ты – плохой соглядатай, – ухмыльнулся Артём.

– Он совершенно не интересовался твоей дочерью! – вдруг вспылил Вадим. – Она была ему не интересна. К тому же, в старшей школе она играла в любовь со Стасом, а я неустанно, при любом удобном случае твердил им, что брат должен уважать брата, и то, что принадлежит одному, никогда не должно привлекать другого. Понятие о чести всегда трактовалось Александром правильно. Наверное, он унаследовал это от тебя. – На лице появилась усмешка. – Конечно, по-другому и быть не могло: рыцарь же в третьем колене.

– Рыцарь… Был бы рыцарем, не сотворил такое с моей дочерью!

– Ты там не присутствовал! – тут же ощетинился Ерёменко. – Они действительно могли переспать по обоюдному согласию. Возраст…