Шторм Z. У вас нет других нас

Касательно же своего правового статуса я давал расписку о неразглашении процедуры освобождения и поэтому не могу раскрывать некоторые своеобразные механизмы её. Скажу лишь, что вопрос этот имел на своём начальном этапе кучу «серых зон» в области действующего законодательства, которые были устранены лишь в июне текущего года, а действовать начали несколько позже.

Во вторник, 25 июля, сразу же после обеда в лагере отключили «зонателеком». Здесь это означает, что грядут какие-то неординарные события. Каждая отправка партии заключённых в зону проведения СВО таким событием и была.

Конечно, к моменту моего убытия это была уже достаточно ординарная процедура, несравнимая с первой отправкой в ЧВК «Вагнер» прошлой осенью, но тем не менее.

Как только вырубили связь, стало понятно, что настало время упоительнейших историй.

Я продолжал накидывать в тетрадку свои записи, когда появился дневальный и зачитал список фамилий.

— С вещами в штаб.

Ну, вот и всё. Вот и поехали.

У меня уже была собрана небольшая сумка с самыми необходимыми вещами: мыльно-рыльное, трусы, носки, сигареты, спички, бритвы.

Ну и конечно же, мои тетрадки, которым предстояло отправиться со мной в это экзотическое турне, коль скоро свидание у меня слетело. А ещё книга, написанная мною в 2000–2005 годах и изданная в Питере в 2019-м.

Один экземпляр её я «затянул» в СИЗО, и теперь она отправлялась со мной на СВО. Экземпляр этот я везде таскал с собой для истории, на его страницах стоят оттиски цензурных отделов учреждений ГУ ФСИН, ну а позже к ним прибавятся отметки кассетных снарядов ВСУ.

Все остальные свои вещи, включая «контрабандные» вольные футболки, трико, второе одеяло, сахар, чай, кофе, я раздал на бараке.

В штабе уже были наши вещи с «вольной каптёрки», то есть со склада, расположенного за территорией колонии. Там хранятся вещи осуждённых, не допущенные к проносу за периметр. Их безжалостно разворовывают как «козлы», то есть «активно ставшие на путь исправления» осуждённые с «посёлка», сотрудничающие с администрацией учреждения как «хозбанда», так и некоторые из арестантов при освобождении. Ну, не в чем бедолаге ехать домой, и он берёт вещи на «вольной каптёрке» из баулов других зэков.

В моей вольной одежде, в которой я прибыл сюда из СИЗО, кто-то, видимо, уже освободился.

Порывшись в куче милостиво оставленного мне тряпья, я плюнул, махнул рукой и отправился на СВО прямо в зэковской робе с полосками и, кажется, прямо с биркой, официально именуемой «нагрудным знаком».

Досмотр наш при отправке был сугубо символическим. Можно было смело спрятать в вещах телефон и любой другой «запрет».

Но у меня ничего, в принципе, и не было.

Вечером, часов в семь или восемь, нас погрузили в автозак, естественно, под конвоем, и мы покинули территорию ИК-53 ГУ ФСИН по Свердловской области. Прощались с нами сотрудники учреждения если и не по-свойски, то и без какой-то казёнщины. Вполне нормальные человеческие напутствия: берегите себя, возвращайтесь, ну и, естественно, «тут делать нечего вам, ребята, давайте, чтобы мы больше не пересекались».

Последний раз я бросил взгляд на проплывающий за окошком барак, на здание КДС (самого светлого места в этом учреждении), на швейку, и, прогромыхав через «шлюза», наш «воронок» выскочил за пределы колонии.

Я прибыл сюда 4 августа 2022 года и покинул 25 июля 2023 года, чуть-чуть недосидев год.

Привезли нас зачем-то в Новую Лялю, номер тамошней колонии я уже не помню. Ночь мы провели в камерах тамошнего ПФРСИ, а утром уже на другом автозаке поехали в аэропорт Кольцово.

Так, прощаясь с системой ГУ ФСИН, я в свой послужной список кроме СИЗО и колонии общего режима добавил ещё и «пэфээр».

В Кольцово мы приехали где-то в час дня. Туда же начали подтягиваться «воронки» из других учреждений.

Рядом с нашим автозаком встал автозак с «тринашки», а далее разместились другие.

Автозаки образовали собой букву «П», прижавшись к забору, и в это пространство нас выпускали раз в час проветриться и подышать свежим воздухом.

Соседство с «тринашкой» меня, честно говоря, удивило и даже смутило. Мне и в голову не приходило, что мы поедем в одной партии с БС. Я думал, что у них всё это происходит отдельно.

Конвой, прямо скажем, вёл себя расслабленно. Да, за нами смотрели, но уже не так насторожённо и внимательно, как на обычных этапах.

Чуть больше внимания уделялось расписным сабжам из особо лютых учреждений, типа строгого второхода, потому что от такой публики реально не знаешь, что ожидать. А БС[5] вообще были предоставлены фактически сами себе.

Сейчас, вспоминая, сколько там было народу с куполами и восьмиконечными звёздами на ключицах, я понимаю, что вокруг меня-то их уже нет спустя четыре месяца.

Все расписные уже в мире ином.

И абсолютное их большинство не протянуло в зоне проведения СВО даже месяца.

Я не буду выстраивать конспирологических заговоров, но озвучу свое мнение, что, в отличие от «вагнеров», Министерство обороны принимало в своё распоряжение уже строго «протычкованные» кадры.