Шторма мира водной чаши (СИ)

   Он уже был готов открыть свой рот со скорбным известием, что Эл ошибается, но герцог стремительно метнулся к нему подобно лютому тигру. Его рука, упав на лацканы халата, которые удушающей петлей стиснули жирное горло Маруфа - Вспомни, кого ты нашел на берегу моря! Вспомни! Вспомни Маруф!

   - Пусти, пусти! - хрипло выкрикнул зинданец, но Эл крепко держал в стальных тисках свою добычу, всё туже и туже сдавливая купеческое горло.

   - Говори! Тебе есть, что сказать! - требовал он от Маруфа, но купец упрямо продолжал только шипеть подобно дикой кошке и плеваться слюной.

   На помощь терпящему бедствия купцу бросились два могучих телохранителя вместе с несколькими постояльцами гостиницы и, защищая свою голову и плечи от ударов дубины и кулака, Элу пришлось отпустить Маруфа.

   - Будете свидетелями! Этот дикарь напал на меня и пытался убить! Меня купца серебряной гильдии!! - визгливо выкрикивал посиневший от удушья торговец, укрывшись за спинами телохранителей и оттуда, яростно потрясая кулаками. - Пропали твои галуны капитан! Теперь тебе одна дорога - на каторгу!

   - Пристава! Пристава! - горячо зашумели невольные зрители, обрадовавшиеся возможности поучаствовать в торжестве справедливости, над зарвавшимся чужестранцем. - Мы все пойдем в свидетели!

   - Что ж хорошо, зовите пристава, пусть он нас рассудит, по закону и справедливости! - охотно согласился с ними Эл. Стоя один на один перед разгоряченной толпой, он не выказывая ни малейшего страха. Уперевшись одной рукой в бок, он гневно и властно выкинул вперед другую руку, указывая пальцем на Маруфа. - Пусть он выяснит, куда этот шакал дел мою жену Анну, которую нашел на берегу моря, чудом, спасшуюся после страшной бури!?

   Услышав это обвинение, гюллистанцы, хорошо знавшие силу и мощь морской стихии, сразу притихли. Воинственный пыл их разом утих и они стали с сомнением и опаской поглядывать на купца, который вначале побледнел, а затем, почувствовав для себя явную угрозу, бросился в ответную атаку.

   - Да! Да! Я нашел на берегу женщину, но это была обычная простолюдинка, а согласно береговому праву всё, что выброшено из моря принадлежит тому, кто первый его нашел. Это право полностью распространяется на всех и даже на твою жену капитан! - язвительно выпалил Маруф, горящим взглядом упиваясь мигом своего торжества.

   Прекрасно осознавая, что отказ в помощи спасшемуся из морских пучин человеку, а в особенности женщине, основательно подрывает его торговую репутацию, аль Маруф решил спрятаться за буквой закона, с помощью которого местное население хорошо кормилось в прежние годы. Он, правда, в основном распространялся на товары и прочее недвижимое имущество, выброшенное морем на берег. Всем выжившим людям, гюллистанцы, как правило, оказывали помощь, но Маруф упорно трактовал закон в выгодном для себя свете.

   - Ты признаешь это перед людьми? - быстро спросил Эл, теребя нагрудные застежки своего походного плаща.

   - Да признаю! - подтвердил купец. - Закон на моей стороне!

   - Ты лжешь мерзкий шакал! - властно перебил его Эл. Привычно расправив плечи, и гордо подняв голову, как это он неоднократно делал перед своими подданными, изрекая своё окончательное решение по тому, или иному важному вопросу.

  - Закон на моей стороне, поскольку береговое право распространяется только на купцов, экипажи кораблей и пассажиров но, ни в коем образе не касается послов и лиц верховной власти, к которым относилась моя жена кронпринцесса Анна. Это говорю тебе я, великий герцог Малаги - четко и безапелляционно произнес Эл, отбрасывая с себя дождевик.

   На Маруфа было страшно смотреть. Еще несколько мгновений назад его лик был полон ярких красок жизни, а теперь, он залился одной краской, краской смертельной бледности и печали. Губы затряслись от страха, а глаза вылезли из орбиты при виде на груди у собеседника золотой герцогской цепи, усеянной звездами, знаком высшей власти. Ноги у купца, сами подкосились и со всего маха, он бухнулся на землю перед герцогом.

   - Ва-ва-ваше... - тонко заблеял Маруф, судорожно хватаясь руками за сапоги Эла, в мгновение ока, превратившись из полноправного хозяина жизни в жалкого слизняка.

   - Поднять! - приказал тот телохранителям купца, и те проворно исполнили его приказ.

   - Я думаю, нам есть, о чем поговорить без посторонних глаз и ушей - властно сказал герцог и трясущийся от страха Маруф радостно закивал головой. Меньше всего в минуту своего унижения и позора, он хотел присутствия посторонних лиц.

   Едва только дверь в комнату купца закрылась, как Эл приступил к энергичному допросу, помогая себе при этом ударами кулака. Это ему сильно помогла выудить из могучего потока мольбы, клятв и заверений нужные для себя сведения.