Штормовое предупреждение

Скоро она проснется, и все будет как обычно. Она будет ворчать, что никто не очистил кофеварку от накипи, досадовать, что полотенца не становятся чище, когда валяются на полу в ванной, со вздохом сетовать, что Сигрид слишком подолгу сидит, уткнувшись в мобильник, вместо того чтобы заниматься.

Но даже не заикнется о том, что им пора сваливать.

86

Бу Рамнес раздраженно встает с дивана.

Черт, даже за городом нет покоя, думает он, прибавляя громкость телевизора. Паршиво уже то, что сидишь в субботний вечер один, как последний неудачник. А тут еще местная шпана на нервы действует, делать им больше нечего, кроме как мотаться по округе на своих треклятых мопедах и дорогущих квадроциклах!

Зря он вообще-то включил телевизор, лучше бы перечитал все материалы к предвыборным осенним боям. И вторую порцию виски зря пил. Или это уже третья? Один черт. Он вправе расслабиться после всего случившегося.

Разговор с Ингве Крооном был непростым, ему понадобилось больше часа, чтобы убедить партийного секретаря, что все это недоразумение, что он по-прежнему хочет и может выдвигаться на выборы. Целый час сидел как школьник на допросе. Отвечал покорно и как надо. Да, некоторое время Эйлин действительно плохо себя чувствовала, но сейчас ей значительно лучше. Просто переутомилась, много возни с детьми, и мать у нее хворала, рак, что тут поделаешь, да, ужасно, но она наверняка справится. Сейчас Эйлин уехала с матерью отдохнуть, обеим это необходимо. Да, дети с ними, конечно.

Да, конечно, у них были проблемы, в особенности последние полгода, когда Эйлин плохо себя чувствовала. Верно, она заявила в полицию, что он прибег к насилию. Понятно же, была в расстроенных чувствах. А потом очень жалела. И ведь забрала заявление, прямо на следующий день, не так ли?

Фактически это как раз может оказаться на руку партии. Если б ты только знал, сколько мужей ежедневно попадают в подобные ситуации, не говоря уже о том, сколько их сидят в тюрьме безвинно осужденные. Есть, конечно, мерзавцы, которые бьют своих жен и подруг, но далеко не все осужденные таковы. Да, он по-прежнему считает, что необходимо устрожить минимальные основания для лишения свободы. Да, конечно, в целом, но прежде всего когда дело касается действительно тяжких преступлений вроде убийств и торговли наркотиками. Да, разумеется, также и в случаях домашнего насилия, которое фактически имеет место в этой стране. Но речь идет и о том, чтобы умерить количество ложных заявлений в полицию.

Да, они с Эйлин останутся вместе. Разумеется. Просто сейчас ей нужно немного времени, чтобы отдохнуть. Безусловно, она поддержит его и дома, и в СМИ, если понадобится. Дети и дом всегда были для нее главным приоритетом, она никогда не поставит себя выше детей или мужа. И благо партии для нее тоже, конечно, превыше всего.

Самый что ни на есть паршивый допрос, вот что это было.

* * *

— Чертова кукла, — бормочет Бу Рамнес и идет на кухню.

На сей раз она продержалась больше шести недель. Уперлась и продолжила свой маленький спектакль. Даже когда он раз-другой сумел отыскать ее и пытался урезонить, она стояла на своем, хотя, увидев его, едва не писалась от страха. Ни объяснения не помогли, ни извинения, ни затрещины, ни угрозы. Она молча слушала. А потом пряталась в другом месте. На этот раз в маленькой двушке в Санде. Слава богу, верные друзья держат его в курсе.

А вот друзья Эйлин так и не уразумели, что́ для нее лучше, думает Бу Рамнес, наливая себе виски. Они не знают ее, не знают, что ей на самом деле нужно. И все же ловко манипулируют ею уже больше месяца, эта полицейская шлюха, датчанка и геи. Черт побери, напрочь ей голову задурили. Хорошо хоть она не подает новых заявлений в полицию, на это ей духу не хватает. Понимает, наверно, что у нее нет ни малейших шансов.

Или, может, дело в том, что́ он сказал последний раз, когда отыскал Эйлин, и что заставило ее лицо оцепенеть от страха. Может, и не следовало этого говорить, но он действительно так думал:

“Мертвая жена лучше, чем никакой, Эйлин. Подумай об этом, немножко времени у тебя есть”.

* * *

За окном раздается рев моторов. Настолько громкий, что он вздрагивает и роняет стакан с виски.

— Вот ведь сволочи, — говорит он и выходит в переднюю.

И едва отворив дверь, видит, что это вовсе не местная шпана, не мопеды и не дорогущие квадроциклы. Понимание приходит слишком поздно.

Бу Рамнес даже запротестовать не успевает — стена мышц и черной кожи вталкивает его в дом.

* * *

Четверть часа спустя, когда слышит рев стартующих байков, он не шевелится. Лежит на кухонном полу в позе эмбриона, чувствует запах собственной блевотины. Только когда рев двигателей давно умолк, он открывает глаза и медленно садится. Он не пострадал, его ударили всего раз-другой, они явились не затем. На сей раз не затем. Предупредили, и вполне однозначно.