Штормовое предупреждение (СИ)

Там не было парковки, и они просто оставили машину на обочине, въехав передними колесами на тротуар – как будто додж покусился на эту территорию и захватил некоторую часть. Ковальски почувствовал, что у него мурашки бегут по спине, а в желудке словно образовалась зона турбулентности. Он почувствовал и нетерпение Евы – кажется, ее подгоняло что-то еще, помимо очевидной причины. И было очень странно идти с ней рядом, как двум приятелям, и думать о том, что через полчаса, а может и меньше, она будет его.

Им никто не удивился внутри. Равнодушная особа за стойкой приняла от них деньги за номер и выдала ключи. В автомате у стены можно было купить презервативы. Лифт поднимал на нужный этаж. Коридор без окон, неярко освещенный галогеновыми лампами, был небольшим. Их номер нашелся быстро, ключ не заело. Внутри смотреть особо было не на что: вариантов, для чего это помещение служило, было немного. Комнатка, совсем маленькая, практически полностью была занята кроватью – та буквально подавляла своим размером. Кроме этой довлеющей над всем здесь постели, нашлись еще небольшая полка с телефоном и плоский телевизор на стене. Ну, и еще дверь в ванную.

-Ты первый, я буду долго, – безапелляционно велела ему Ева. – И не уноси полотенце. Терпеть не могу, когда нет полотенца.

Ванная – санузел, если точнее, в котором все было друг к другу впритык – была чистая и безликая. Вещи можно было оставить висеть – на перекладине нашлось несколько тремпелей, экономная замена отсутствующему тут стенному шкафу. Он испытал двухсекундную панику при виде узкой, как гроб, душевой кабины, но переступил через себя. Стоя под струей душа, лейтенант вдруг подумал, что это даже немного дико – все то, что сейчас происходит. Его личная жизнь разнообразием не отличалась – в тот момент, когда она вообще была, эта личная жизнь. Он попытался вытащить из архивов памяти сведенья о том, когда она, черт возьми, все же была, и не смог так уж сходу вспомнить. Но зато он отчетливо помнил, как чувствовал себя всегда – будто немного чужим, из другой породы или другой стаи. А Ева была определенно одного с ним поля ягода. Они отлично друг друга понимали. И он понадеялся, что его поиски закончены. Он нашел то, что хотел, и постарается, чтобы в его лице то же самое нашла бы и Ева. Хотя он все еще слабо понимал, что же она хотела.

Ковальски встретил ее, выходя из санузла – аналитик чужого отряда как раз щелкала пультом: скорее всего, ей стало любопытно, что может показывать телевизор в таком специфическом месте.

-Представляешь, три канала, – не оборачиваясь, поделилась она открытием. – Музыкальный, новостной и порно. Елки-палки, это сочетание просто сто из ста! – она бросила пульт на покрывало и поднялась. На экране телевизора приглушенно выводила тягучую песню сильно накрашенная женщина, глядящая в камеру томно и голодно. Ковальски попытался было припомнить, кто это – лицо показалось ему знакомым – однако тут же позабыл об этом. Ева не стала дожидаться душа, разделась прямо тут, оставшись в белье – бесшовном, похожем на спортивное и лишенном украшений. Ковальски ощутил, как в горле пересыхает.

-Согрей тут место, – велела она. – Не люблю холодные кровати, – Ева подошла поближе и положила руки ему на грудь.

-Скажи что-нибудь.

-Что именно?

Голос чуть охрип. Ева усмехнулась и царапнула его ногтями. Под пальцы ей попался старый рубец, и она проследила его контур. Пальцы у нее подрагивали.

-Ты ведь не пользовался шариковым дезодорантом или чем-то таким, да? – спросила она. – Не пользуйся. От тебя пахнет живым человеком. Мне это нравится.

И она ушла, а вскоре за стеной зашумела вода. Женщина на экране телевизора покачивалась, будто змея под дудкой заклинателя, но на самом деле это она как раз и была заклинателем, а зрители – ее змеями. Волосы у нее разметались из прически – крашеные, одна прядка темнее, другая – светлее. Ковальски приглушил свет, но женщину с ее песней оставил и забрался под одеяло. Постельное белье холодило разгоряченную кожу. Вообще, тут было довольно уютно, если вдуматься. И цена вполне приемлемая. Даже если тебе не платит законное жалование государство.

Лейтенант посмотрел в сторону единственного окна без подоконника. Жалюзи опущены, но он знал, что если приподнять их, то увидит он только противоположную стену. Сомнительно, чтобы кто-то там бодрствовал, а если и так – то вряд ли он имеет желание наблюдать, что происходит в соседнем доме…