Штормовое предупреждение (СИ)

Лучше я буду обезьяной,

вставшей на две ноги,

чем падшим ангелом

(с) Терри Пратчетт

Зима в этом году выдалась на удивление снежной. Валило и валило, как будто небеса открыли у себя какой-то прежде позабытый потенциал – а, быть может, рождественские эльфы при ежегодной переписи обнаружили неучтенный прежде склад и теперь спешно избавлялись от неликвида. Всю последнюю неделю не было и часа, чтобы с неба чего-нибудь не сыпалось. Все, на что падал взгляд вокруг – все было укутано белым покрывалом, и сколько бы его не расчищали, сколько бы не раскатывали на дорогах снег, как бы ни старались скопить на обочинах побольше грязной слякоти – наутро всегда оказывалось, что все эти старания пропали втуне: город, будто миниатюрная собственная копия в сувенирном шаре, утопал под снегопадом. По телевизору объявили штормовое предупреждение.

Именно в эту погоду – а то какую же еще выбрала злосчастная судьба, чтобы подбросить очередную подлянку – нужно было с корнем выдрать себя из теплого дома и ехать к черту на рога. Марлин думала об этом с тоской, когда выслушивала накануне далекий, сбивчивый голос в телефонной трубке, когда сидела, разбуженная, в своей кровати, прижимая желтую пластиковую трубку к уху, думала, и когда стояла перед отверзшим дверцы, словно врата ада, шкафом, выбирая теплую одежду, и когда заказывала по интернету билет на рейсовый автобус, и когда пила безо всякого удовольствия горячий шоколад на остановке, поджидая его. Думала, глядя из окна на проносящиеся мимо одинаковые снежные пейзажи, ставшие совершенно неузнаваемыми под слоями даров неба. Думала, когда на остановке ее перехватили две ее болтушки-кузины и, не уступая одна другой права первой обо всем рассказать, принялись в два голоса живописать, как же так вышло, что тетя Роза попала в травматологию накануне Рождества. Думала, когда на бьюике кузин, – довольно вместительной, надо отдать ей должное, машине модели две тысячи седьмого года, – они на брюхе проползли по городу к больнице, и когда отряхивали с ног снег на крыльце под усталым, подозрительным взглядом медсестры. Думала, когда они поднялись на четвертый этаж и когда тетя Роза, старушка, чье существование наглядно доказывало справедливость теории Дарвина – настолько у нее было обезьянье личико, – живо обернулась на шум открываемой в ее палате двери. Думала, когда тетя Роза причитала, что запасла к Рождеству, судя по ее уверению, чуть ли не целого бизона, а к нему вдобавок какие-то соленья, заготовки для салатов, коржи для домашних пирогов и прочая, прочая – одним словом, такой запас провизии, что становилось положительно непонятно, как одна такая хрупкая пожилая леди все это собиралась изничтожить. С другой стороны постепенно прояснялось, что служило причиной ее ежегодных рождественских посылок.

-Я ведь тут уже пятый день, – пожаловалась тетя Роза, комкая в маленьких, но проворных ручках свой вышитый платочек со старомодными собственными инициалами в уголке. – А дома-то, дома ни единой живой души… Вы уж уважьте.