Штормовой предел

— Ммм, слова ты непонятливые излагаешь, вроде и русские, а не пойми, о чём говоришь, иноземец. Но понял я тебя. Мы из свободных людей, из податных, но непростых, честь свою и пользу государству имеем.

— Ну, так и не надо мне говорить о том, что я что-то должен.

— Так я вызову стражу, и быстро тебя, иноземец, к ответу призовут.

— Ну, зови. Я не к тебе пришёл, а к воеводе, или ты уже на себя чин воеводы примерил?

Дьяк стушевался.

— А ты откуда язык наш знаешь, да с акцентом таким необычным и странным?

— Колдун я, ты ведь понял это уже. Да не из простых. Воины мне нужны. Набираю с собой охочих людей. Пойдём в Польшу. Дело у меня там есть.

— Так, а пошто у нас набирать, когда в Польше есть?

— Это не твоего ума дела, дьяк.

Меня вся ситуация стала сильно раздражать. Я уже и так много чего сказал. А эти дураки всё выспрашивают и выспрашивают. Уже на смерть свою наработали, идиоты…

Разогрев магическое ядро и щёлкнув пальцами, я вызвал два вихря. Один из них схватил за горло дьяка, а второй торговца. Тот, что держал торговца, стал душить его, а второе воздушное щупальце крепко держало дьяка, но пока не душило. Торговец захрипел, не в силах проговорить ни слова. Его глаза ощутимо стали наползать на лоб, стремясь окончательно вылезти из орбит.

— Вот до чего я вас не люблю, господа. Деньги получили, а всё нос свой норовите засунуть туда, куда не следует. А ведь понятие должно быть: чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Будешь ещё болтать, смерд, о странном иноземце или заткнёшься навсегда?

— Мммм.

— Я спрашиваю, удавить тебя сейчас или ты будешь молчать о том, что видел и слышал?

— Ммм, — купец попытался согласно кивнуть, и я сразу ослабил хватку магии на его горле.

— Буду молчать, аки рыба, — с облегчением затараторил Акакий. — Как есть, молчать буду, не хочу, чтобы душу мою диавол в котле адовом кипятил за прегрешения мои. С колдуном связываться не хочу и не буду. Бес попутал, за язык дёрнул, вот тя крест! — и Акакий стал размашисто креститься.

— Хорошо, поверю пока на слово. Да узнаю сразу, как проговоришься. А что Филоний об этом думает?

Дьяк сделал знак, чтобы я его отпустил. Я убрал магическую удавку. Он потёр горло рукой и сказал: — Я сейчас доложу воеводе. Подождите. Понял я, что нужда у вас серьёзная. Помогу, как смогу…

Я пожал плечами. Подожду, твою мать, как не подождать.

Дьяк вышел. Но через пять минут во дворе послышался его истошный вопль: — Ратуйте люди! Убивают! Иноземец-колдун убивает!

Купец дёрнулся, но поймал мой взгляд и тихо уселся на стул за один из столов. Я подошёл к окну. Выглянул в него. А дьяк продолжал разоряться.

— К оружию! Стража! Стража! Ратуйте! Спасайте! Ко мне! Ко мне!

На его дикие крики начали сбегаться вооружённые люди.

Афанасий, стоя позади меня, невольно произнёс.

— Что же будет теперь, барин?

Обернувшись к нему, я улыбнулся.

— Сейчас увидишь!

Сделав лёгкий пас рукой, я прошептал на испанском языке короткую фразу.

Повинуясь моей воле, сильный порыв ветра закрутил дьяка вокруг своей оси и стал рвать на нём одежду. Маленький смерч песка оказался вроде бритвенно-острых ножниц, кромсая одежду думного дьяка. В магии воздуха я был не силён, но на среднем уровне творить умел. А при наличии амулетов и артефактов, делал это без особого труда.

Дьяк завертелся, как волчок, теряя по кускам своё чёрное одеяние. Сквозь лохмотья уже была видна его белая кожа, а смерч всё не останавливался. Пять минут, и вот несчастный человек в своём неглиже предстал перед всем народом. Какой бы серьёзной ни казалась ситуация, а гомерический хохот огласил всё пространство двора. Многие забыли, зачем сюда пришли или прибежали.

На крики дьяка сбежались не только стражники, но и весь люд, что шатался поблизости. И теперь все присутствующие смогли оценить открывшееся их глазам зрелище. Голого дьяка увидишь не каждый день, стоило и посмотреть. Раздев его, смерч сошёл на нет и рассыпался невесомой пылью. Люди, получившие бесплатное развлечение, громко хохотали, катаясь по земле или лупцуя себя по бёдрам. Заливисто смеялись дети, глухо рыдали от смеха взрослые мужчины, тонко хихикали женщины.

Прикрывая ладошками срамное место, Филоний засуетился, пытаясь скрыться от множества глаз. Растерявшиеся стражники не знали, что и делать, и как ему помочь в этом.

— Там, там он, иноземец и колдун! — показал дьяк и побежал в терем. Вслед за ним понеслась и стража.

Громко топоча, они ворвались в комнату, где за столом дьяка скучал я.

В комнату ворвались то ли пять, то ли шесть идиотов. Передо мной и Афанасием лежало восемь пистолей, явно больше, чем было стражников. Шесть выстрелов, и два контрольных, думаю, хватит на всех.

— Ты, это… Зачем на дьяка напал? — спросил их старший.

— Amigos, soy una víctima inocente de las circunstancias.

Афоня перевёл.

— Друзья, я невинная жертва судьбы.

Перевёл он не точно, ну, да ладно.

— Какие мы тебе друзья? Мы стрельцы воеводы Сивера. А ну пошли с нами, иноземец.

Я перевёл взгляд на Афоню и, пожав плечами, тут же схватил оба пистоля и сказал, но уже по-русски.

— Не думаю, что ваши дети обрадуются тому, что вас сегодня убьют.