Штормовые времена

– Она собирает его вещи, – продолжил Шолто. – Он сказал, что слишком устал, и глупая девчонка ему поверила. Она верит всему, что он говорит ей, и делает все, что он велит.

– Я об этом позабочусь, – заявила Аделина.

Нетерпеливым шагом она быстро прошла по наклонной палубе, поспешно спустилась по трапу и прошла через узкий коридор, где большинство кают было отделено от чужих глаз только занавеской. Она стояла под дверью каюты Конвея и прислушивалась, но вокруг было столько шума и криков, что ничего не слышала. Она открыла дверь.

Конвей лежал, развалившись на койке, со счастливой улыбкой, его светлые волосы падали на лицо, а большие зеленоватые глаза следили за каждым движением Мэри Камерон, которая под его присмотром склонилась над чемоданом, тщательно упаковывая его туалетные принадлежности.

– Ну и ну! Чудное зрелище! – воскликнула Аделина. – Ах ты, ленивая свинья, Кон! Вставай-ка и сделай все сам! Мэри, тебе должно быть стыдно. Почему ты не помогаешь своей матери?

Мэри подняла вспыхнувшее лицо.

– Для матери все уже сделано, и она отдыхает до высадки на берег, – ответила она с легким вызовом.

– Тогда иди и сиди с ней. Разве тебе не известно, что нельзя оставаться наедине с молодым человеком в его каюте? Неужели ты объездила полмира и ничему не научилась?

– Мама велела мне бояться индейцев, китайцев и французов, – ответила Мэри. – Но не велела мне бояться ирландцев.

Аделина едва удержалась от смеха, но сурово продолжила:

– Значит, она ошибается, потому что они хуже всех. А сейчас беги. Если Кону понадобится помощь, я ему помогу. – И она вытолкнула Мэри из каюты.

Аделина подошла к брату, взяла его за ухо и наклонилась близко к его лицу.

– Кон, – спросила она, – ты обращался с этой девушкой дурно?

– Клянусь, я не говорил Мэри ничего такого, чего ты не слышала бы… или ее мать.

Она его отпустила.

– Слава богу! А сейчас вставай и собирай вещи.

Поднялась суматоха: с борта сходили те, кто не собирался покидать корабль до прибытия в Квебек. Они вышли со своими пожитками в руках, бледнее, чем когда отправлялись в путь. Кто-то был взволнован, кто-то несчастен, некоторые заливались слезами. Бедную домашнюю скотину выводили с корабля, некоторые животные были так слабы, что едва могли переставлять ноги. Впрочем, птица перенесла приключения легче грязного и растерянного скота. Козочка Мэгги, которую взяли для кормления Августы, была единственным исключением. Казалось, она нисколько не страдала, а стучала копытцами, позвякивая колокольчиком.

Бони тоже хорошо перенес путешествие. Он покинул судно, сидя на плече Аделины. Его клюв был открыт в подобии торжествующей улыбки, а темный язык изумлял толпу, вскоре собравшуюся вокруг Аделины.

– Лучше носить его в клетке, – заметил Филипп.

– Безусловно, да, – согласилась она. – И я бы посадила его туда прямо сейчас, но клетка далеко, у стюардессы, а нести ее тяжело.

По правде говоря, она наслаждалась впечатлением, которое они производили. Она улыбнулась толпе и кивнула, отчего та пришла в восторг.

– О, смотри, красивая леди с птицей! – крикнул кто-то. – Иди быстрее! Такого мы еще не видели.

Толпа росла. Если вид Аделины с попугаем привлекал, то няня в ее одеянии с наряженным в белое ребенком, державшим в руках красивую восковую куклу, вызвала восторженные возгласы. Двое ирландцев, Д’Арси и Брент, проталкивались сквозь толпу. Пэтси услышал о коляске, которую можно нанять, и вскоре c грохотом несся по булыжной мостовой в экипаже, запряженном дряхлой серой лошадью.

Аделина разыскала юных племянниц священника и спросила, где они остановятся на время ремонта. Девушки были обвешаны узлами и уже не выглядели столь яркими и розовощекими, как в начале пути. В городе у них жил друг, у которого они оставят вещи, затем пройдут десять миль пешком до дома своего дяди, где и проведут ночь. А после этого отправятся домой, чтобы встретиться с родителями. В ожидании этих перспектив они были скорее напряжены, чем счастливы.

– Уверена, последнее прощание почти убило нашу мать, – сказала старшая девушка, – а следующее будет еще хуже. Но она подумает, что с нашей стороны жестоко, если мы не вернемся повидать ее.

– Так хочется побыстрее ее увидеть! – воскликнула другая. – Ее, и папу, и всех младших. Конечно, будет чем напугать их до смерти.

– Не делайте этого, – сказала Аделина. – Скажите ей, что на корабле отвалилась одна маленькая досочка, но капитан настолько придирчив, что привез нас в Голуэй, чтобы все исправить. Скажите ей, что я присматриваю за вами и буду это делать до тех пор, пока мы не сойдем на сушу в Канаде.

– Да, миледи, – согласились они, продемонстрировав свои прекрасные зубы. – Мы передадим ей, что вы сказали. И не скажем ни одного слова, которое напугало бы ее.

Аделина посмотрела, как тащат они свои узлы прочь. Теперь она подумала о миссис Камерон и Мэри. Она вздохнула, внезапно почувствовав груз ответственности за все эти слабые создания.

Она увидела Филиппа, подсаживавшего мать и дочь в экипаж. Няня и Гасси уже сели. Он крикнул:

– Поторопись, дорогая! Уедем отсюда.