Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть первая

– В том и искупление – своей кровью они смывают с себя свою судимость. И родные его… уже не родственники предателя, а… – Андрей замялся, не зная, как сказать, но быстро нашёлся и продолжил: – а сын, к примеру, может всем говорить, что мой папка, мол, на фронте геройски погиб. Ну, и не все же погибают! Если ранило – то тоже считается, что смыл кровью. Таких обратно отпускают. И они дальше воюют. Вот так.

Некоторое время Агния сидела, как громом поражённая, потом тихо произнесла:

– Надо же! А я и не знала…. Оказывается, везде всё очень похоже устроено!

Все надолго замолчали, погружённые каждый в свои думы. Стало слышно, как капают капельки воды, стекая со среза крыши.

Под воздействием разговора на Андрея Чудилина нахлынул вал воспоминаний. Июнь 41-го, военкомат, лётная школа, лётное училище, присяга, первый вылет, первый сбитый фриц…

В реальность его вырвало громко произнесённое слово:

– Присяга!

Андрей вскинулся, поднял голову, посмотрел на Агнию – это был её голос. Она повторила:

– Андрей, присяга!

– Что «присяга»? – не понял он.

– Ты принимал присягу, так? – она сверлила его своими глазами.

– Принимал, само собой.

– И Шурка принимала?

Андрей пожал плечами:

– Ну разумеется, она же – военнослужащая.

Агния перевела взгляд на Александру. Та закивала:

– В ШМАСе31 принимала.

Агния закусила губу, некоторое время оценивающе смотрела на Андрея, потом на Шурку. У Андрея зачесалось-защекоталось в голове – верный признак того, что Агния в данный момент что-то пыталась там раскопать в завалах его памяти. Через пару секунд она нашла то, что искала – текст присяги.

– Так, давайте… – Агния встала и повернулась к ним лицом.

– Что давайте? – не понял Андрей.

– Присягу буду принимать!

– Да тебе-то зачем? Ты же…

– Что «я же»? – вскинулась Агния, – не Боец? Не ваш Товарищ?

Андрей от её напора слегка стушевался:

– Так не… ну не то что-то… Присягу принимают в торжественной обстановке, оркестр там, строй, знамя…

– Ты можешь это мне обеспечить?! Оркестр там… и всё прочее?

– Агнюш, ну осади ты назад! – Андрей начинал вскипать, – ну какой оркестр, ты же сама знаешь, кто ты и на каких основаниях здесь, ты же… ты же…

– В данный момент я – боец Красной Армии, я – ваш товарищ. Я – борт.стрелок. Член твоего… – она запнулась, и продолжила: – …нашего экипажа. И я должна принять присягу!

– Послушай, – схватился за последнюю соломинку Андрей, – присягу принимают с оружием в руках. А мы – сидим на губе, и пистолеты у нас отобрали… А надо с оружием в руках.

– Обойдусь и так! Моё тело – моё оружие! – она вскочила, оттянула воротничок гимнастёрки, показала свежий шрамик на шее, ткнула ему в нос свою ладошку с таким же свежим, синеватым шрамом посередине, – Забыл? Вставай, говорю!!

И было в её голосе что-то такое, что-то идущее из самой глубины души, с надрывом, «до косточки», что Андрей молча встал, да так и остался стоять, упёршись головой в низкий потолок. Шурка тоже вскочила, одёрнула гимнастёрку, и тоже, проникшись торжеством и важностью момента, застыла по стойке смирно.

Агния глубоко вдохнула, и, глядя прямо в глаза Андрею, начала:

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь…

Пока Агния читала текст присяги, Андрей смотрел ей в глаза. Знакомые слова, произносимые этой маленькой девушкой, его собственным Ангелом-хранителем, ложились на память, отпечатывались на подкорке. Только сейчас Андрей со всей полнотой осознал, насколько важно ЭТО было для неё. В данный момент для неё ЭТО было жизненно необходимо, это было подтверждением её нового статуса. Её голос напряжённо дрожал, пока она, чеканя каждое слово, дочитала текст присяги.

– … я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

Агния выдохнула, обвела их обоих шалыми глазами, облегчённо улыбнулась. Вытерла тыльной стороной ладони бисеринки пота, выступившие у неё на лбу.

– Всё, товарищи… Я с вами.

Снаружи послышался шум шагов. Клацнул открываемый замок, и в дверной проём просунулась голова уже знакомого сержанта:

– Лейтенант Чудилин и сержант э…. Чудилина – на выход!

Шурка дёрнулась с надеждой:

– А я?

– Ты остаёшься.

Шурка с потерянным видом бухнулась обратно на лавку.

***

– Значит так, – капитан Шелестов сидел за столом, – принимая во внимание то обстоятельство, что это ваше первое нарушение, и то, что вы помогли задержать опасных бандитов, я вас обоих отпускаю, – он долгим взглядом зафиксировал сказанное, и веско добавил: – Пока. Идите, служите. Всё, свободны. Оружие и ремни можете забрать.

– А как же мой техник, Ерофеева? – удивился Чудилин.

– Разве она ваш техник? – поднял брови домиком особист, – вы ничего не путаете, товарищ лейтенант? Она в данный момент приписана к хоз.взводу. На лошади обед возит из столовой на поле.