Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

– Ты тогда говорила про один месяц. Месяц прошёл. Что потом?

– Суп с котом! – Агния шумно выдохнула, – я не знаю… живём в обычном режиме, бьём фрицев. Делай, что должно; и будь, что будет. Понял?

Андрей тяжко вздохнул, свёл брови к переносице, и подтянув к себе Агнию за талию, уткнулся лбом ей в живот…

Она легонько упёрлась обеими руками в его плечи:

– Да будет тебе! Полно! Гони её, тугу-печаль! – она шутливо оттолкнула его от себя, – давай-ка я тебя ещё разок попарю!

И схватила веник:

– А ну-ка, ложись! Смирррно!

Хлёсткие удары посыпались на спину.

– Давно хотела тебе сказать… да всё никак не получалось – не было времени…

Она осыпала спину Андрея ударами веника и одновременно с этим повела свой рассказ, желая отвлечь Андрея от тяжких раздумий, охвативших его.

– …то на танке воевали, то на Шторхе летали, то… Короче: два дня назад довелось нам с тобой пересечься с одной примечательной личностью.

Андрей повернулся и спросил:

– И кто же это?

– Эрик Хартманн, один из лучших истребителей Люфтваффе.

Она опустила веник и показала на шрамы от осколков на своём животе:

– Это, кстати, от него нам с тобой приветик!

– От сука… вот падла! – не сдержался Андрей, сел на лавке, и ввернул ещё пару непечатностей.

Агния грустно улыбнулась, и покачала головой:

– Хорошо, хоть так закончилось, а могло и гораздо хуже…

– Гораздо хуже! – вскипел Андрей, – куда же хуже?! Сначала три осколка тебе в живот, потом нас танком фашисты чуть не переехали, потом… эта пуля с ПТРа тебе, опять же, в живот, потом…

– Ты ошибаешься, мой хороший! – Агния положила свою ладошку ему на плечо: – без ведома Господа волос с головы у человека не упадёт. Значит, всё так и должно было случиться. А как иначе мы Антонину спасли бы? Ведь повесили бы её! Да и с Пашей познакомились! Значит, это стоило того!

– Да, пожалуй… – согласился Андрей со своим Ангелом после некоторого раздумья, – ну, так и что там этот, как его… Хартманн, что ли?

– А вот что – доживёт гадёныш до конца войны, и живой останется. Правда, в плен к нам попадёт, и десяточку-то свою в лагерях отсидит.

– Да и поделом! Я бы больше дал… а лучше вообще к стенке!

– Ишь ты, какой кровожадный! – засмеялась Агния, и продолжила: – но самое интересное не это, а то, что после войны американцы про него книжку напишут. И уж так в своей книжке они его расхвалят! Герой! Белокурый рыцарь! Чёрный дьявол! Что он чуть ли по десятку самолётов за один вылет сбивал!

– Чего-о-о-о?! – возмутился Андрей, и аж привстал с лавки.

– А вот так… – расхохоталась Агния, – мало того, знаешь, сколько этот засранец себе в сбитые написал?

– Ну, и?

– Не поверишь – 352 штуки.

– Да он чё, вообще, что ли, офонарел? Звездун! – возмутился Андрей.

– Во-во! Ну, на данный момент у него, само собой, поменьше, около 150…

– Да брешет он! – с нажимом продолжил возмущаться Андрей, – хы… 150! Да как считали-то?

– Да вот так и считали, – засмеялась Агния, – у них же в Люфтваффе как? Прилетел – «я сбил!», ведомые подтвердили, анкетку заполнил, кадры кинофотопулемёта2 зафиксировали факт стрельбы. И всё – дело в шляпе – пиши себе сбитого!

– Ха-ха-ха! – Андрей согнулся от смеха пополам так, что едва-едва не соскользнул с лавки, – анкетку он заполнил, ведомые подтвердили… А указание точного места на карте, куда упал сбитый противник? А подтверждение факта нахождения на этом месте обломков самолёта? А подтверждение факта сбития от наземных частей?! Ну, чудны дела твои, Господи! – Андрей покрутил головой, – дак так и я могу скок хош настрелять! Да сотню в месяц – легко! Вот жуки, а?!

– Жуки, и ещё какие! – кивнула соглашаясь, Агния, – были случаи, когда на один и тот же самолёт поочерёдно четвёрка заходила, обстреливала, и поди ж ты, у всех на кинофотопулемётах – кадры атаки! Прилетают, заявляют, друг другу сбитых подтверждают, анкетки заполняют – и вуаля! У каждого – по одному сбитому за бой! А самолёт тот, хоть и израненый, но до аэродрома дотянул, и сел. Вот так!

Андрей махнул рукой:

– Что и требовалось доказать! Звездун!

– Но с другой стороны, – продолжила Агния, – он, хоть и засранец, но до конца войны знаешь, сколько боевых вылетов сделал? 1405!

– Ско-о-о-лько? – опешил Андрей и потянулся за мочалкой и мылом.

– 1405. И провёл 825 воздушных боёв. Вот так-то…

– Хрена себе… он что, круглые сутки воевал, что ли?

– Круглые, не круглые, а по нескольку вылетов в день делал очень часто. Так что, хоть он и наврал с три короба, и, само собой, столько, сколько заявил, конечно же, не сбил, но… лётчик-истребитель он классный, и ещё учти – в Люфтваффе специально культивируются подобные герои – их немного, основная масса пилотов до них о-о-очень сильно не дотягивает… А этим экспертам никаких особо сложных задач командованием не ставится, они на привилегированном положении, их дело – летать на свободную охоту3 и сшибать зазевавшихся, то бишь, работать на пропаганду. Вот и всё.

– Выходит, мы – те самые зазевавшиеся?