Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

И на её ладошке, о чудо! Прямо из воздуха, как и тогда, 20 месяцев назад, появились… да, да! Несколько смятых купюр!

Андрей сглотнул, изумлённо взял смятые бумажки с её ладони, поднял на неё глаза:

– Так ты… всё же ангел? Или как…

– Я уже не ангел, я тот самый «или как»! – заразительно расхохоталась она, да так, что чуть не упала со стула.

И отсмеявшись, пояснила:

– Я не ангел, но кое-что из тех фокусов у меня всё же осталось! Ну, к примеру, я так же, как и тогда, могу кое-что сотворить, и я так же, как и тогда, слышу твои мысли. Ты расстроен?

– Нет! Что ты! – с жаром возразил Андрей, – это даже лучше! Но почему у тебя осталось эти возможности? Ведь обычным людям это недоступно?

– Так я и не обычный человек. Я была твоим Ангелом-хранителем, а теперь я – твоя Берегиня. Хранила тебя оттуда, а теперь буду беречь тебя здесь, – она снова обвила его шею руками, и жарко его поцеловала.

Отдышавшись, он всё же, решился уточнить:

– Так значит, теперь у меня нет Ангела-хранителя?

– Ну почему же нет? Есть! И ещё какой! Смотри!

Агния опять наградила его своей прекрасной, лучезарной улыбкой, и… откуда-то из её волос выпорхнул маленький, светящийся шарик. Покружившись вокруг головы обалдевшего Андрея, шарик метнулся к стене и превратился в солнечный зайчик! Осмысленно попрыгав по стене, он вдруг замер на месте, его очертания поплыли, изменились, и… Андрей явно увидел, что на стене теперь светится смеющееся лицо Антонины. Она была, как живая, смотрела на него, и весело улыбалась. Наконец, она лихо подмигнула ему, и… видение исчезло.

– Так значит… так значит… Антонина?!!!

Агния кивнула:

– Она самая! Я же её и обучала. 100 дней. Не бойся, она не такая растяпа, какой была я…

Андрей взял её лицо в свои ладони и долго-долго смотрел, наконец, спросил:

– А у тебя… у тебя… есть Ангел-хранитель, или Берегине не полагается?

– А ты как думал? Есть и у меня, дали! Догадайся с одного раза, кто? – она, наклонив голову набок, и загадочно улыбаясь, с интересом смотрела на Андрея. Его ответ она узнала за секунду до того, как он его озвучил:

– Славка? Миронов?! Угадал?!

Она тихо и важно кивнула.

– Ангел-Воитель?!

– Молодец, помнишь… С таким А-хранителем мне ничего не грозит. А тебе – с Антониной. Они в паре работают, как у лётчиков принято – ведущий и ведомый. Плюс я, берегиня, на подхвате, так, на всякий случай.

Потом подошла к нему вплотную, и тихонько погладила его по щеке, заглянула в глаза:

– И ещё: я хотела сказать тебе большое спасибо за все те письма, что за эти полтора года ты мне написал.

Андрей смутился, сглотнул и виновато улыбнулся:

– Так сгорели письма-то… в Берлине, когда мы с Пашкой встретились… Там ещё весь его экипаж…

Агния кивнула:

– Знаю я и про Пашу, и про Берлин. Экипаж его, увы, спасти не удалось. А вот до Пашиного А-хранителя я смогла тогда достучаться, успела, – она улыбнулась и добавила: – а письма твои… вот они, держи!

Она протянула к Андрею руку, и на её ладони медленно протаял, прямо из воздуха, увесистый пакетик, завёрнутый в чистую, белую тряпицу.

Андрей, затаив дыхание, трясущимися руками развернул ткань и… о чудо! Там ровной стопкой лежали все его письма, написанные с января 1944-го по май 1945-го года, и безвозвратно сгоревшие 8 мая 45-го года в Берлине!

Довольная произведённым эффектом, Агния лукаво смотрела на него:

– А ты думал, они пропали безвозвратно? ТАКИЕ письма не горят!

Чувства переполняли Андрея: хотелось бежать сломя голову, прыгать через пропасть, лететь куда-то, крутить на самолёте высший пилотаж! Он вскочил, подхватил любимую, снова закружил её по комнате, не обращая внимания на падающие вокруг стулья…

Немного запыхавшись, и поставив её на пол, выпалил:

– Так… пойдём!

– Да куда?

– Пойдём! На улицу! Я всем скажу! Всем! Что я тебя люблю! И что ты у меня есть! Всем! Пойдём к соседям, пойдём к Кольке, к Шурке… отпразднуем! Там Шурка! Ты знаешь?!

– Да знаю я, знаю! – хохотала она от переполнявшего и её счастья.

– Вот! И пойдём, я мороженого тебе куплю! Целый короб! Пойдём!

Он схватил её за руку и повлёк за собой.

– Да куда пойдём? Андрюшенька! Не продают уже мороженного, поздно уже, вон, темнеет!

– А как хочется накормить тебя мороженным до отвала! Эх, придётся до завтра ждать!

– Не придётся. – она смотрела на Андрея, и хитро улыбалась. – ну, целый короб я не смогу, да и не осилим мы с тобой столько, а вот это… пожалуйста!

И в её руке прямо из воздуха появились, прямо как из воздуха протаяли, две порции мороженного. Широко улыбаясь, она вымолвила:

– Угощаю!

От избытка чувств Андрей снова привлёк её, держащую мороженое в обеих руках, к себе, жарко поцеловал. А потом смотрел, смотрел и смотрел в её глаза… И не мог насмотреться!

Она улыбалась в ответ, и… столько всего читалось в её глазах! Столько обещающего, манящего…

Андрей почувствовал её мысленный посыл, и, замирая сердцем, выдохнул одними губами:

– Неужели это навсегда?!

Она коротко и утвердительно кивнула:

– Навсегда! На всю жизнь!

Конец.