Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая

Правый мессершмитт подошёл почти вплотную, метров на 30, и было видно, что его пилот внимательно всматривается сквозь остекление их кабины в сидящих в ней людей. По обозначениям на грязно-белом фюзеляже было видно, что это — ведущий пары. Ведомый шёл слева.

— Паша, Антонина, отвернитесь от него! — крикнула Агния, до побелевших костяшек сжимая правой рукой пистолетную рукоятку немецкого пулемёта, и Андрею скороговоркой: — Андрюша! Как только дам команду, выноси мне хвост вправо, вались в левый вираж, но не глубокий, чтобы этот гад попал мне в сектор обстрела!

— Прямо на левого?

— Прямо на левого! Ничего, сообразит, отскочит!

Правый мессер подлетел так близко, что было хорошо видно лицо немца в овальных очках-консервах. Андрей в нахлобученной на голову немецкой фуражке, выигрывая секунды, приветливо махнул немцу рукой, ещё больше сбивая его с толку.

Время растянулось…

Агния напряжённо сканировала ауру фашиста, всё ещё надеясь, что сбитый с толку фуражкой на голове пилота «Шторха», фашист откажется (а вдруг?!), от мысли атаковать подозрительный самолёт. Цвет и форма ауры однозначно указывали на интерес, сомнения, изрядную долю подозрений, скепсис, снова уточняющий интерес… ещё большие сомнения…

Секунда… вторая… третья… четвё…

Аура немецкого лётчика вдруг выбросила отчётливо видимые Ангелом чёрные, с фиолетовым отливом протуберанцы! Ведущий пары принял решение! Гибельное для всех, кто сейчас находился в кабине «Шторха»!

И никто, кроме Агнии, этого не видел, но что-то вдруг произошло, что-то невидимое, и было ощущение, что со звоном соскочила мощная, тугая, пружина!

— Андрей, вираж!!! — крикнула с надрывом девушка, и Андрей, напряжённо ждавший этого момента, резко, но на небольшой угол, дёрнул ручку управления влево и тут же выбрал её на себя, ткнув ногой до упора левую педаль. Маленький лёгкий самолётик шустро рыскнул влево, одновременно задирая нос, и мессершмитт, идущий параллельным курсом справа, тут же влез всем своим худым телом в сектор обстрела заднего пулемёта «Шторха». Длинная, отчаянная очередь плотным, кучным снопом прошлась по кабине мессера, разнеся вдрызг осколки остекления. Левый мессер, идущий параллельным курсом в полусотне метров, судорожно шарахнулся от «Шторха», сделавшего резкий финт влево, на пересечку его курса. Он резко клюнул носом, подныривая под метнувшийся в его сторону «Шторх».

Правый, обстрелянный Агнией мессер тоже клюнул носом, но уже как-то мёртво-безжизненно, и медленно заваливаясь на правое крыло, последовал в свой последний и недолгий путь к земле…

— Ниже, ниже! Прижимайся к земле! Он разворачивается!

Андрей слышал, что кричала ему Агния, но он и сам понимал, что залог их спасения сейчас — в близости земли и в феноменальной маневренности трофейной машины. Он резко отдал ручку от себя — земля ринулась навстречу, отрицательная перегрузка на секунду оторвала всех от сидений. Перед самой землёй он выровнял самолёт, и понёсся, едва не задевая лыжами верхушки деревьев.

Не отрываясь от управления, Андрей быстро бросил Агнии:

— Завалила?

— Завалила. Один остался.

И немного погодя:

— Хотя нет… — она внимательно вглядывалась вдаль, туда, куда переместилась уже обогнавшая их группа немецких истребителей, — о-па! Ещё пара отделилась, идут к нам! Видать, этот гадёныш оставшийся по радио подмогу вызвал!

И через три секунды:

— Так, внимание! Он заходит, заходит! Слева, двадцать! Уходи под него!

***

Ведомый, унтер-офицер Карл Вебер, сбросив скорость до 250 км/ч, загнал силуэт Шторха в сетку прицела «Реви», и сократив дистанцию до положенных 400 метров, нажал на гашетку.

Нос мессера окутался дымными вспышками, трассы со скоростью в 700 метров с секунду ринулись в свой последний путь к «Шторху», но цель ловко вывернулась из перекрестия прицела — увидев в последний момент прогалину в деревьях, пилот Шторха завалил его на правое крыло, и исполнив немыслимый кульбит, выровнял крен перед самой землёй, и сбивая лыжами снег с низеньких кустов, ушёл в противоположном направлении, скрываясь под капотом мессершмитта.

***

— Садист! Гад! Андрюха! Прекрати! Я сейчас… а-а-а… буэ-э-э-е-е-ааа! — но Андрею было уже не до Пашкиных воплей и проблем.

Впереди блеснуло льдом русло неширокой реки. Замёрзшая речка петляла меж высоких, местами обрывистых берегов, поросших лесом. Наподдав газу, Андрей выскочил на открытое пространство, и понёсся над самым льдом, чиркая на виражах кончиками крыла по серебристому льду. Вихрь из мириадов снежинок, поднятых винтом «Шторха» с поверхности льда, искрился на солнце.

Снова за спиной голос Ангела-хранителя:

— Внимание! Заходит, заходит! Справа!

Сзади заполошно затарахтел пулемёт. Андрей мотнул самолёт влево, повторяя в вираже изгиб реки. Дробь ударов по левой консоли, что-то попадает в один из левых подкосов крыла, разлетается плексиглас на левом борту кабины.

Резкий окрик сзади:

— Вираж вправо!