Штрафбат. Приказано уничтожить

Затормозил на мотоцикле бронхитный майор со скрещенными пушками в петлицах – на площадь предусмотрительно не полез, бегал, потрясая пистолетом, орал, кашлял, разорялся, поднимал попрятавшихся в щели солдат в бессмысленную атаку. Прорваться через площадь, а «последний оплот» ненавистных захватчиков пусть останется в тылу, потом разберемся! Поднимались неохотно, проклиная командирскую дурь, зная, что не все вернутся. Вернулись через пару минут, оставив на площади десятка полтора еще теплых тел, вновь забились в щели. Грязно выражаясь, умчался майор со своим мотоциклом.

Ситуация складывалась донельзя конфузная: двое фрицев сдерживали массу бойцов. Солдаты переползали между укрытиями, прятались от пуль и разрывов гранат – на площадь, под верную смерть, никого не тянуло.

Майор Шустов скорчился за разрушенным крыльцом, зажимал плечо и морщился: пуля таки вырвала лоскут кожи. Зорин решился. Переглянулся с Вершининым, подал знак: действуй, как я. Докатились до крыльца, скорчились за укрытием.

– Живы еще, горе-вояки? – криво усмехнулся майор.

– Виноваты, товарищ майор, исправимся. Разрешите попробовать разобраться с этими смертниками?

– Есть идеи? – насторожился Шустов.

– Видите колодец? – Зорин показал подбородком на чугунную крышку канализационного люка метрах в пяти от догорающего танка. Она была вмурована в тротуар и не бросалась в глаза. – Здание, где засели фрицы, явно общественного назначения, так? Местный муниципалитет, ратуша, тюрьма или еще какая-то хрень.

– Ты прав, до войны у поляков тут была кутузка, совмещенная с полицейским участком. – Майор втянул голову в плечи, за углом рвануло, и зловонная гарь окутала окрестности. – А при фрицах здесь пытали и мучили мирных граждан, а еще какой-то штаб располагался. На что намекаешь, Зорин? – насторожился майор. – Пялишься на этот люк, как цыган на чужого коня.

– Водопровод, канализация, чего там еще, – объяснил Зорин. – Если при поляках не было, при фрицах точно достроили. Держу пари, там имеется проход в здание. Не стали бы фашисты воду ведрами таскать и дерьмо свое тележками вывозить, не та публика. («В отличие от нас, гордых советских людей»), – мимоходом подумалось. – Попробуем, товарищ майор? Вдвоем справимся, все-таки разведчики. Вы уж решайте поскорее, а? А то, если будем и дальше тут разглагольствовать…

Майор смотрел на них испытующим взглядом. Потом кивнул:

– Хорошо, сержант, давайте. А то в этой сложной ситуации уже хрен поймешь, кто кого побеждает. Вам что-нибудь нужно?

– Чтобы навечно зачислили в списки части, – пошутил Зорин. – Дайте пистолет, товарищ майор, – а винтовки мы здесь оставим, а то будем там с ними спотыкаться.

Поколебавшись, Шустов извлек из кобуры «ТТ» и протянул Зорину.

– И в кармане у вас еще штуковина, товарищ майор, – смущенно буркнул Вершинин. – Нас же двое. Да вы не волнуйтесь, вернем.

Майор покачал головой и неохотно извлек из брючного кармана трофейный парабеллум.

– Умеешь пользоваться, боец?

– Как же, товарищ майор, – охотно откликнулся Мишка. – Не поверите, у меня есть грамота за успехи в стрельбе.

– Удачи, сержант, – вздохнул Шустов. – И пулей давайте.

Двое бойцов помогли свернуть тяжелую крышку. Мишка задумчиво таращился в бездонную дыру и чесал грязный затылок.

– Да уж, шило, как говорится, вошло еще глубже в задницу… На что ты подписался, Леха? Думаешь, прокатит?

Зорин подтолкнул его, а сам, прежде чем рухнуть в преисподнюю, застыл на краю, недоуменно прислушиваясь. Немцы, засевшие в здании, явно издевались. Со стороны бывшей тюрьмы доносились звуки губной гармошки. «Музыкант» выводил мелодию. Нарочито фальшиво, глумливо. Но не узнать популярную в народе «Катюшу» было невозможно! Вот же твари…