Штрафбат. Приказано уничтожить

Многие «обменяли» неудобные изделия советской обувной промышленности на комфортные немецкие сапоги и ботинки, предпочли угловатые солдатские ранцы бесформенным вещмешкам, не смущаясь, поддевали под одежду немецкое белье, что сильно утолщало солдатские фигуры, подпоясывались трофейной портупеей, обвешивались подсумками с коробчатыми магазинами от МР-42, «эргономичными» ножами, ружейными обоймами, гранатами Stielhandgranate – популярными в немецкой (да и в советской) армии «колотушками» с длинными рукоятками. У Зорина таких штуковин было целых пять – одна во время боя упала под ногами, но не взорвалась, – видимо, слабо дернули за шнурок, и огонь не достиг запала. С солдат свисали гроздья немецких автоматов, магазинные винтовки Маузер-98 с неотъемным магазином на пять патронов. Двое запасливых бойцов взгромоздили на загривки пулеметы MG-42, обвешались пулеметными лентами. «Разоружаться» приказа не поступило.

Обведя разношерстное воинство круглыми от удивления глазами, младший лейтенант Колыванцев как-то стыдливо покосился на свой единственный «ТТ» и предпочел не касаться скользкой темы. В отличие от мертвых коллег из «постоянного» списочного состава, он представлялся неплохим человеком. «За мной!» – махнул он рукой, и, лязгая железом, матерясь и ломаясь, колонна штрафников потекла за ним с холма.

Советские батальоны продолжали вливаться в прорыв. Солдаты из регулярных частей изумленно смотрели на идущих навстречу «партизан».

– Неужели на отдых направляемся? – позволил себе помечтать Вершинин. – А что, было бы неплохо вздремнуть часиков эдак сорок восемь. А потом в баньку, нажраться от пуза свининки жареной, грамм четыреста «наркомовских» принять, кино посмотреть, девчоночку деревенскую на сеновал отвести.

Он расписывал свои желания в таких мечтательных красках, что идущие поблизости застонали от отчаяния и принялись грязно ругаться.

– Хрен тебе, Вершинин, промеж глаз, – ворчал познавший житейскую мудрость Терещенко. – Все вокруг наступают, а нас на отдых? Много чести для такой шпаны, как мы. Вот увидишь, мечтатель, ждет нас неожиданное западло.

«Какое же оно неожиданное, если мы его ждем?» – уныло думал Зорин. Терещенко, того не ведая, попал в самую точку. На перекрестке дорог, окруженных девственным лесом, колонну поджидали две бортовые полуторки и покрытая слоем грязи «Эмка» из штабного автопарка. Два офицера в майорском звании что-то лихорадочно и пылко объясняли Колыванцеву – тот не был бестолковым, понятливо кивал, хотя и озадаченно при том скреб фуражку. Потом один из майоров проорал скучающим в строю солдатам, что командование батальона переходит к младшему лейтенанту Колыванцеву, задание ответственное, Родина внимательно на них смотрит, верит в них и любит их… В общем, миссия серьезная, и послать, кроме вас, мужики, командованию некого, все ушли в наступление. Судя по всему, кто-то снова допустил головотяпство, и требовалось заткнуть хоть кем-то некую дыру. «Отдохнете позднее, солдаты! – обрадовал безымянный майор. – Хотя… черт с вами, отдыхайте, пока везут! По машинам!»

Создавалось впечатление, что маленькая колонна идет не по тылам. Пара километров на север, а потом проселочная дорога повернула на северо-запад, на недолгое время сделавшись грунтовкой. Мелькали дубовые и сосновые леса, терновые заросли, несколько раз дорога огибала покатые лесистые холмы. Природа предгорных областей обладала своеобразным очарованием. Оборвался скалистый кряж, и вновь машины запрыгали по колдобинам. Приближалась канонада – взрывы ухали со злобным постоянством. «Эмка» с офицерами шла в авангарде, скребла брюхом бугры. Грузовики подпрыгивали, солдаты ругались, строили версии, куда их везут. На развилке повстречалась танковая колонна – пришлось пропускать, оба майора при этом нервно бегали вокруг капота и с нетерпением поглядывали на часы. И снова потянулись девственные леса. Пышные ветки закрывали дорогу, но «Эмка» уверенно рвалась вперед, прокладывая курс. Возможно, вместе с офицерами ехал проводник из местных жителей. Сомнений уже не было – колонна движется на северо-восток, и места, по которым она идет, совсем недавно были тылами немецких войск. Какая-то нечисть, застрявшая в окружении, здесь, по-видимому, еще водилась – за околицей заброшенной деревни в сторону колонны простучала пулеметная очередь. «Эмка» вильнула, но водитель справился с управлением, и дерево, перегораживающее дорогу, не стало причиной аварии. Загалдели солдаты в кузовах, стали вскидывать оружие, шквал огня затряс кусты, из которых велся огонь.

– Не останавливаться! – высунулся из «Эмки» офицер… и чуть не вывалился на обочину, когда водитель резко завертел баранку.

Расступились помеченные багрянцем леса, теперь колонна катила по полю, поднимая за собой шлейф пыли. Впереди показался обрывистый спуск, мелькнула излучина реки, и вскоре водная преграда предстала во всей красе – полноводная река метров ста шириной, изрядно петляя, текла с севера на юг. Обрывистые берега, редкие камышовые заросли – глубина в этих местах, вероятно, была изрядной.