Штрафбат

— Генерал говорит перед строем: «Мне нужно десять добровольцев для выполнения опасного задания». И тут же один солдат выходит из строя, становится в сторонке. Генерал в гневе спрашивает: «Что это значит?» — «Не хочу мешать добровольцам», — отвечает солдат.

Последовал взрыв смеха. И тут же другой голос:

— На плацу полк выстроился. Прибывает генерал: «Здравствуйте, товарищи!» Полк отвечает: «Здравия желаем, товарищ генерал!» — «Что ж вы плац так засрали?» спрашивает генерал. А ему в ответ: «Ур-ра-а! Ур-р-а-а!»

И снова раздалось вокруг довольное ржание, и очередной голос заторопился выложить свой анекдот:

— Адъютант входит к генералу в кабинет и докладывает: «Товарищ генерал, кажется, кто-то хочет поговорить с вами». — «Что значит, кажется? Хочет поговорить или нет?» — сердится генерал. Адъютант отвечает: «Когда я снял трубку, кто-то произнес: “Это ты, старый, мудак?”»

И вновь все вокруг скорчились от смеха, и Твердохлебов не обиделся, только головой покачал:

— Ладно, братцы, хоть так развлекайтесь. — И вдруг сорвал фуражку, взмахнул ею над головой и закричал протяжно: — Братцы, по Украине иде-е-ем! На запад идем, братцы-ы-ы!

Вдали показался «виллис». Переваливаясь на ухабах и разбрызгивая грязь, он торопился навстречу колонне. Поравнявшись с бредущими солдатами, «виллис» затормозил. Майор в забрызганной грязью шинели встал в машине во весь рост, заорал:

— Здорово, штрафники!

— Здравствуй, здравствуй, хмырь мордастый! — звонко ответил чей-то голос в глубине колонны, и по рядам штрафников пробежал смех.

— Когда жратва будет, начальник?! — крикнул еще кто-то. — Вторые сутки на марше!

— Все будет, братцы, все будет! Комбата ко мне!

— Комбата! Комбата начальство требует! — покатилось по колонне.

К «виллису» протолкался Твердохлебов, козырнул:

— Командир штрафного батальона Твердохлебов.

— Иди сюда, комбат! Доставай планшетку, — майор присел в машине, свою планшетку с картой положил на колено. — Смотри! Вот городок Млынов, видишь?

— Ну вижу, гражданин майор.

— Десять верст отсюда по прямой. Танки прошли, фрицев дальше погнали, но в городке еще много их осталось и дерьма всякого — полицаи, власовцы, мать их. Твоя задача — прочесать весь городок и всю эту сволочь уничтожить. На все трое суток тебе. Там, в городке твоим уголовникам и жратва, и выпивка, и бабы! — майор коротко рассмеялся. — Все ясно?

— Ясно, гражданин майор.

— Об исполнении доложишь по рации в штаб дивизии. Да, пленных немцев сдашь смершам — они следом за тобой будут в городе. Часиков через пять, точно не знаю. Да они сами тебе по рации сообщат. Будь здоров. — Майор захлопнул свою планшетку, достал сложенный лист бумаги с печатью. — Держи — это письменный приказ тебе.

Твердохлебов спрятал приказ в планшетку, спросил:

— А много их там?

— Я что, считал, что ли? — осклабился майор. — На месте узнаешь, много или мало. — Майор сел, глянул на водителя:

— Давай, гони, Петро!

«Виллис» рванул вперед, обдав Твердохлебова и стоявших рядом солдат земляной жижей.

Колонна заволновалась:

— Куды приказали-то?

— Че, в атаку, что ль?

— Да нет, Млынов уже свободен. Видать, там еще фрицы бродят. Добивать надо.

— Млынов? Братцы, это ж мой город! — вскрикнул ротный Юрий Балясин. — У меня дом там, семья! Ну повезло так повезло! Хоть в церкви свечку ставь! Эй, комбат, что, правда, Млынов в десяти верстах? Туда идем?

— Туда, туда! Тебя там блинами кормить будут?

— Будут! Это ж моя родина! — расплылся в улыбке Балясин. — У меня дом там! Жена, две дочки, мать-старуха!

— Поздравляю! Повидаешься! Первым и поведешь свою роту в город.

Часа через три вошли в небольшой захолустный городок: дворы с палисадниками, приземистые двух- и трехэтажные дома, а то и простые хаты-пятистенки в три окошка на улицу. Наверное, до войны это был уютный городишко, но теперь он являл собой зрелище ужасающее. От большинства домов остались одни развалины или стены с обгоревшими черными окнами, а вокруг — вырубленные сады, выломанные заборы, перекопанные улицы. Здесь и там валялись расплющенные танками пушки, лежали трупы солдат — наших и немцев, чернели скелеты танков.

Цепи штрафников медленно шли по улочкам, держа наготове автоматы, заглядывали во дворы. Из палисадника неожиданно выскочила курица и с кудахтаньем побежала через дорогу. Кто-то из штрафников вздрогнул, дал длинную очередь — курица подпрыгнула и повалилась на землю. Перья полетели в разные стороны. Штрафник кинулся к ней, поднял, стал запихивать в вещевой мешок, бормоча:

— Питательный будет бульончик…

И в это время из полуразрушенного дома простучала автоматная очередь, и штрафник упал на дорогу, так и не успев запихнуть в мешок свою курицу.

Тут же трое бойцов, шедших по другой стороне улицы, бросились на землю и открыли огонь из автоматов. Потом один вскочил, перебежал дорогу и швырнул в окно дома гранату, потом еще одну — вслед за взрывами из окна повалил черный дым, а затем раздались громкие голоса:

— Сдаемся! Сдаемся!

Из-за дома показались двое немцев с поднятыми руками. Они вышли через вырубленный палисадник на улииу, бросили автоматы на землю и снова подняли руки.