Штрафник из танковой роты

Сильно ударило в бок, вскрикнул Петр Илларионович, и лишь после этого я расслышал очередь немецкого МГ-42. Жуков ворочался весь в крови. Я зачем-то поднялся, и меня снова ударило. На этот раз в грудь. Я видел снизу лежавшее на броне тело Погодки. Пули стучали по броне, рвали клочья из комбинезона Гриши. Потом прицел сместился, и накрыло Ларионыча. Я заполз за корпус танка. Из люков вырывались языки пламени. С трудом встал. Еще один танк нашего взвода стоял с размочаленной гусеницей и вырванным колесом. Он и легкий Т-70 посылали снаряд за снарядом. Наверное, куда-то попали. Пулемет больше не стрелял. Зайковский, остановив свой танк, соскочил вниз. Меня перевязывали.

— Слушай, Леха, времени нет. Там впереди заваруха. Комбата убили. Я теперь за него. Оставлю людей, они тебя вытащат.

Экипаж подбитого танка остался возле машины, выделив мне в помощь стрелка-радиста, такого же молодого парнишку, как и Саша Иванов. Я прошел с полкилометра, поддерживаемый с двух сторон, потом из-за деревьев застучали автоматные очереди. Убили выделенного нам стрелка-радиста. Мы кое-как отползли в сторону. На двоих имелся всего один наган, и я четыре раза выстрелил в сторону вспышек. Немцы, наверное, торопились и не добили нас. Сашу тоже ранили, и тащить меня он не мог.

Я встал, уронил наган. Страх, что могу попасть в плен, заставил меня нашарить оружие и снова встать. В стороне слышалась орудийная стрельба, взрывы. Здесь на пустынной колее, пробитой гусеницами наших танков, было тихо. Я чувствовал, как по телу стекает струйками кровь. Я не хотел умирать и попросил Сашу:

— Перевяжи покрепче.

Он стащил с меня гимнастерку и нательную рубашку. Пуля попала под правую ключицу. Но ведь это не смертельно? Сердце находится слева.

— Ерунда, товарищ лейтенант, — бормотал Саша. — Дойдем.

— В живот не попало?

Я больше всего боялся пули в живот.

— Нет, бок пробило… задело слегка.

Я просто переставлял ноги, а тело удерживал Саша. Уже в сумерках мы разглядели впереди машины нашей ремонтной роты. Бойцы возились возле подбитого танка. Мы, торопясь, пошли навстречу, через поле. Так было ближе. Может, пятьсот, может, триста шагов. Но мы их одолеем.