Штрафник, танкист, смертник

— Подарок, — загадочно усмехнулась Ирина. — От женщин должно ведь не только селедкой пахнуть, но и духами. Можно, конечно, свежим огурцом натереться, но они еще не созрели.

Намек насчет селедки мне не понравился. Ирина засмеялась и так прижалась ко мне грудью, что меня бросило в пот от нахлынувшего желания. Она наверняка имела немалый опыт в отношениях с мужчинами и читала меня, как открытую книжку. Это мне тоже не нравилось. Хотелось простого общения, а не заумных игр с красавицей, которая делает тебе одолжение. Я тоже показал характер и, отодвинувшись, молчал до конца танца.

Допили спирт. Появился самогон. Аня, явно расстроенная, уже раза два уходила с хозяйкой в закуток рядом с печкой и о чем-то шептались. Не знаю, чем бы все кончилась, но посреди явно неудавшегося веселья заявился парень, немного постарше нас. Был он рослый, такой же видный, как Ирина, но без правой кисти руки. Как мы поняли, жених или ухажер нашей красотки. Компанию он оглядел не слишком дружелюбно, но от самогона не отказался. После двухсот граммов оживился, сообщил, что он свое отвоевал, а нам желает победы. Ира явно не хотела уходить, даже пыталась выпроводить парня, но тот как приклеился к столу. Пил за двоих, нес что-то бессвязное, а выгонять инвалида войны, нашего боевого товарища, мы постеснялись. Наконец жених Ирины добрал свою меру, замолк и сунулся щекой в тарелку. Я сразу же скомандовал:

— Ирина, бери жениха. Спекся! Мы тут сами как-нибудь обойдемся. Селедку доедим, ну и все прочее.

Она глянула на меня с нескрываемой злостью, но я плевать хотел на ее взгляды и красивые глазки. На прощание, вытаскивая парня из-за стола, Ирина все же не удержалась от ядовитой подковырки:

— Повезло тебе, Нюра. Мальчонка теперь твой. Не теряйся.

Мы промолчали. Антон вместе с хозяйкой помогли Ирине довести парня до калитки и вернулись с еще одной бутылкой самогона.

— Гулять так гулять! — выкрикнул Антон и так обнял хозяйку за бедра, что та едва не уронила бутылку.

— Ты молодец, Алексей, наладил обоих, — сказала она. — Петро, с войны покалеченный, выпивает крепко, но человек хороший. Ирка его держит, потому как других мужиков нет. А че ты насчет селедки говорил?

— Да ваша красотка духами селедочный запах отбивала. Зачем вы ее пригласили?

— Сама пришла, — сказала хозяйка, — все же племянницей мне приходится.

Аня, которая оживилась после ухода красивой соперницы, заявила, что никакая она не Нюра и работает учительницей в начальной школе. Посидели, выпили, потанцевали. Антон уже «созрел», и хозяйка намекнула, что время позднее. Я охотно пошел провожать Аню, уверенный, что останусь у нее ночевать, но ошибся. Возле калитки поцеловались, и Аня стала объяснять, как быстрее добраться до части. Я подумал, она шутит, и сказал, что в темноте переломаю ноги.

— У вас в доме места, что ли, нет? — напрямую спросил я. — Мне ведь больших трудов отпроситься стоило.

— Давай я тебя к соседке, бабе Фросе, отведу, — предложила женщина. — У нее, правда, трое постояльцев живут. Ничего, потеснятся. А утречком вместе с другом в часть вернетесь.

— Аня, я что, на клоуна похож? — разозлился я. — Мне с тобой хочется побыть, а ты меня к какой-то бабке отправляешь.

— А меня за кого принимаешь? Завтра вся деревня будет знать, что я едва мужика увидела, тут же в постель потащила. Сплетни пойдут. Ну, нельзя же так, — почти жалобно закончила она. — Надо хоть немного узнать друг друга. Как я своим ученикам в глаза смотреть буду?

Все это напоминало письма однокурсницы Лены Батуриной о «боевой дружбе». От нахлынувшей злости я едва не наговорил учительнице Ане всяких резких слов. Какого черта звали вечером в гости за четыре километра? Но, сдержавшись, сказал почти спокойно:

— Ты, Анна, еще не поняла, что война два года идет. Люди не знают, доживут ли до завтра. Нет времени прогуливаться да стишки читать. Ладно, учи детишек. Только не морочь мне больше голову.

Добрался до своих лишь под утро, изрядно поплутав, вывозив сапоги в грязи и ободрав ветками лицо. Экипаж, от которого трудно что-нибудь скрыть, посмеивался надо мной. Правда, за спиной. А Таранец, узнав мою историю, возмутился:

— Во дура! Выгнать человека ночью. Надо ж додуматься!

Через пару дней я получил от Ани записку с предложением встретиться. Я согласился. К этому времени злость поостыла. Я понимал, что Аня, как и большинство одиноких женщин, ждала от знакомства нечто более серьезного. Может, и про замужество думала. Только какой из меня муж в двадцать один год? Да и про любовь речи не было, хотя я ей нравился. Словом, стали мы встречаться. Я оставался ночевать у Ани, но все быстро оборвалось.