Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

— Все, пришли, — сказала Наталья, останавливаясь под дыркой. — Отсюда до Енисея метров сто. Сориентируетесь?

— Вполне. Я из местных, как и вы.

— Вот как! — удивилась Ольга Анатольевна. — Где же вы жили?

— В Кировском районе, — ответил Чечелев, не желая особо откровенничать.

— А мы в Центральном. Наш дом тут, рядом, разрушенный весь, — вздохнула женщина. — Будьте осторожнее, Алексей. Храни вас Бог. Прощайте.

— Прощайте, — ответил Алексей.

Отчего-то ему стало вовсе неприятно общество этих женщин — глубоко несчастных, но при этом не вызывающих сочувствия, желания помочь.

Он повесил автомат на шею, встал на трубу, затем на прислоненную к бетонной стене деревяшку, которой пользовались женщины, выбираясь наверх за водой, и выскользнул на волю.

Быстро осмотревшись, Леха пополз под сгоревшую «бээмпэшку». Осевшая на перебитых траках машина врезалась в наваленные бетонные блоки метрах в двадцати от дырки. Почувствовав себя увереннее, он осмотрелся уже более обстоятельно, насколько позволяло нависшее над ним днище подбитой махины.

С его позиции были видны обвалившиеся арки Коммунального моста, затянутый дымами пожаров кусок правого берега реки. Там тоже шли тяжелые бои за каждый клочок земли. Лес, когда-то покрывавший окрестные сопки, выгорел почти весь от пожаров, вызванных обстрелами, поэтому сопки смотрелись непривычно обнаженными и даже выглядели как-то иначе.

Там, в Кировском районе на улице Академика Вавилова находится его дом. Вряд ли уцелел…

Разве мог он когда-то подумать, что придется воевать в родном городе!

Где же его мама? Отец, тот воюет где-то. Как давно он их не видел! Живы ли? Дай-то бог, чтобы были живы!

Вот из района Кузнецовского плато в направлении левого берега ударила реактивная артиллерия. Днище машины не позволяло Лехе рассмотреть направление полета ракет, но в целом было понятно, что удар нанесен куда-то по левому берегу.

Как знал Чечелев, плато полностью находится под контролем опозеров. Там даже базировались их вертолеты на небольшом аэродроме, сохранившемся еще с довоенной поры.

Вокруг было тихо, разве что гудящий войной разрушенный город болезненно пульсировал разрывами мин и снарядов, грохотал пушечными, автоматными и пулеметными выстрелами и умирал с каждым погибшим солдатом.

Леха раздумывал, как добраться до своих, ведущих бой у Коммунального моста. Вплавь даже нечего думать. Во-первых, вода холодная, во-вторых, в-третьих и в-десятых — глупо это. Надо пробираться привычным способом — разрушенными домами, дворами, ведь свой город он знает хорошо.

Мысленно представляя маршрут, Чечелев смотрел на видимый между катками участок реки, несущей свои медленные воды метрах в пятидесяти от его укрытия, на севшую на мель сгоревшую ржавую баржу, на плавающий в заводи у берега распухший труп.

Невольно возник вопрос: где женщины берут воду — в этой заводи или чуть выше по течению? А какая гарантия, что там тоже не плавает труп или несколько?

Непосредственно из Енисея и в мирное время воду не пили, настолько неочищенной и непригодной она была, как, впрочем, и в любой другой реке, на берегах которой располагались большие города. А уж сейчас, когда, кроме всякой химии, еще и трупы плавают, пить подавно нельзя! Неприязнь к добровольным узницам подземелья только усилилась.

Алексей уже собирался покинуть свое укрытие, как вдруг услышал грубый окрик, различимый даже на фоне общей канонады и перестрелки.

Он замер, выглядывая между катков, жалея, что сектор обзора такой маленький.

Через непродолжительное время Чечелев увидел, как трое опозеров гонят восьмерых пленных — грязных, босых, измученных, с затравленными пугливыми глазами на чумазых, заросших щетиной лицах, скованных тисками страха и отчаяния. Заведенные назад руки связаны кусками веревки.

Опозеры имели стандартную экипировку и вооружение — разгрузки, забитые магазинами, и автоматы. Они шли без касок и бронежилетов, в обычной, далеко не чистой полевой форме с белыми повязками на левых рукавах.

Грязное обмундирование являлось привычным зрелищем. Чечелев сам выглядел таким же. За всю войну он мало видел щеголей в чистенькой, ладно сидящей форме. Даже заградотрядовцы, и те не отличались безупречной чистотой.

Один из опозеров сразу привлек внимание Алексея. Помимо висевшего на уровне живота «АКС-74» он придерживал спортивную биту, покоящуюся на его правом могучем плече.

Это был Илья Заброднев. Бывший пятикурсник с факультета журналистики, тот самый — здоровый, наглый и уверенный в себе бугай, что организовал налет на коттедж.