Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

Через какое-то время по улице побежали редкие фигурки оппозиционеров. Они часто оглядывались, стреляли, что-то кричали.

— Наши, похоже, опять в наступление перешли! — предположил Гусев.

Совсем скоро на этом участке закипел яростный бой. Стрельба грохотала, переплетаясь с мечущимся эхом, ухали минометные разрывы, орали раненые, падали убитые.

Вот по ним прокатился танк «Т-90» без белой полосы на броне, что подтверждало его принадлежность к федеральным войскам. Бронемашина размалывала тела, забрызгивая все красными кляксами, таща на мокрых от крови гусеницах перемолотые останки, куски окровавленной униформы. Следом тянулись кишки, собирая пыль, отрываясь от общей массы парящими кусками…

Пушка то и дело изрыгала выстрелы, заставляя движущуюся махину содрогаться до основания.

— Танкисты, бля, в своем репертуаре! — проорал Леха. — Давят своих и чужих без разбора.

— Че там разбирать! Все равно трупы! — отозвался Гусев, посылая короткие очереди по бегущим врагам.

— Раненые тоже есть! — не согласился Чечелев.

— Говорю же, никто разбирать не станет!

— Да уж, — проворчал Алексей себе под нос. — Главное — на месте таких раненых не оказаться.

Он с упреждением в фигуру поймал в прицел бегущего опозера, нажал на спусковой крючок.

Бегущий взмахнул руками, шлепнулся на вздыбившийся асфальт, автомат отлетел в сторону.

Постепенно бой сместился в направлении ЦУМа, откуда утром федералы уже отступали, а теперь вновь шли туда, теряя людей.

Война исправно собирала свою страшную дань…

Гусев и Чечелев вместе со всеми не пошли. Нет, парни не прятались, а решили так: свою задачу в этой операции они выполнили полностью. Осталось только выйти, найти любого особиста, сообщить ему свои фамилии и номер штрафного батальона. А дальше их уже направят, куда следует.

Так они и поступили.

Когда парни вышли из здания, то сразу увидели раненого капитана из мотострелков. Он сидел на асфальте, откинувшись спиной на стену здания. Рядом с раненым суетился парень, перевязывая окровавленное левое плечо офицера. Тот, бледный, лицо в бисеринках пота, через стиснутые зубы матерился, как махровый сапожник.

Штрафники подошли к нему, остановились в нескольких шагах. Их тут же обступили другие мотострелки.

— Кто такие? — болезненно выдавил капитан.

— Одиннадцатый мотострелковый полк, третий штрафной батальон, четвертая рота. Осужденные Гусев и Чечелев, — доложил Павел.

— Прятались здесь, суки? — с презрением процедил офицер.

— Че сказал?! — взвился Лютый.

Его и Чечелева тут же скрутили другие солдаты, отобрали оружие, положили на покореженный асфальт.

Гусев услышал, как капитан спросил:

— Где там радист? Сюда его!

Когда появился радист, офицер распорядился:

— Связь мне с особым отделом батальона.

— Есть! — ответил радист и через какое-то время добавил: — Есть связь, товарищ капитан.

— Мишина мне. Капитан Чернышов, седьмая мотострелковая рота. Зови-зови, у него всегда дела, а мне некогда ждать… Мишин? Привет доблестным особистам! Ладно-ладно, не скрипи там. Слушай, капитан, поймал я двух уклонистов. Штрафники из одиннадцатого мотострелкового полка. Ага. Прятались тут, суки. Направлю их к тебе под конвоем, разберись там, как ты это умеешь. Не скромничай. Наслышаны о твоих способностях, а как же! Где ты сейчас? Ага… понял… туда и направлю. Ладно, будь здоров.

Связанных штрафников подняли на ноги.

Офицер сверлил их покрасневшими от боли глазами.

— Шлепнуть бы вас, да и вся недолга. Хули с такими разбираться. Че молчите, может, скажете что-нибудь в свое оправдание? Ваши-то, почитай, все легли при контратаке опозеров. А вы, вот они, голубчики, … вашу мать!

— Слышь, капитан! — подал голос Гусев. — Ты, прежде чем такое говорить, разобрался бы, что к чему.

— У меня разбор с такими, как вы, короткий. К стенке, и все дела! — ответил офицер неприязненно. — Так что скажи спасибо, что жив еще. Увести.

Для конвоя обоих штрафников выделили одного солдата — чуть сгорбленного сухопарого мужика лет сорока пяти. По виду мужик был деревенский. Всю жизнь на земле. Ему бы и жить по-человечески. Ан нет, война не дала.

Конвойный подвел задержанных к БТРу.

— Мужики, куда едете? — спросил он у экипажа, как раз забиравшегося в машину.

— Че тебе еще рассказать, дядя? — хмуро спросил один.

— Мне уклонистов надо в особый отдел батальона доставить. Не подбросите?

— Садись на броню, подвезем, а там пешочком недалеко останется.

Когда парни со связанными за спиной руками при помощи конвойного разместились на броне, БТР тронулся.

На их пути лежали развалины зданий, трупы своих и врагов, сгоревшая бронетехника тоже вперемешку — и своя, и вражеская.

Давно привычная картина хаоса.

Значительно прибавилось народу. Солдаты возбуждены недавним боем, ушедшим вперед, откуда доносится отдаленная злая перестрелка и грохот, не заглушаемый общей канонадой, висящей над разрушенным городом.