Штрафники. Люди в кирасах<br />(Сборник)

— Это дельно, — согласился Абрамов. — После обеда солнце будет у нас за спиной. Меньше вероятности, что нас сшибут с этого НП. Если бы еще и пожевать чего-нибудь к тому времени, совсем было бы хорошо…

— Прекратите не относящийся к делу треп, — вконец обозлился Гришин. — Стоит кухне где-то задержаться, разговоров как о всемирном потопе. Ничего с вашими бойцами не сделается. Прикажут, и натощак на обрыв без лестниц заскочат.

— Я — что? — непонятно усмехнулся Абрамов. — Как прикажете, товарищ старший лейтенант, так и будет.

— То-то. Значит, внимание сюда. Итак, повторяю: девятая наступает на Марьино в лоб…

Солнце уже клонилось к закату, когда командиры батальона Войтова в белых маскхалатах ползком выбрались на опушку леса метрах в двухстах от пологого правого берега Невы. Устроившись в тесном окопчике за стволом могучей сосны, по очереди поднимались по прибитым к дереву ступеням на дощатую, замаскированную ветками площадку, рассматривали в бинокль передний край противника. Наносили на карты необходимые ориентиры, обнаруженные огневые точки.

Забравшись на скрипящую и прогибающуюся площадку, Колобов минут десять разглядывал в бинокль противоположный берег. Что ни говори, а маскироваться немцы научились отменно. Не то что летом сорок первого, когда почти открыто разгуливали по передовой, в волейбол за своей траншеей играли. По данным разведки, тут у них глубоко-эшелонированная система противопехотных и противотанковых укреплений, а как ни всматривайся, ничего не видно и не слышно. Зарылись в землю и сидят, как кроты, наблюдают за нашим берегом. Сколько их там? Где их огневые средства? Каковы они? Все это были вопросы, не найдя ответы на которые, трудно рассчитывать на успех. И задачу не выполнишь, и людей положишь на льду реки без пользы. Она вон здесь какая широкая! А весь противоположный берег, будто оспинами, усеян стрижиными гнездами. Попробуй издали узнай — сколько среди этих гнезд замаскированных амбразур пулеметных дзотов? А еще хуже, если немцы заминировали береговой срез под самым обрывом, выставив перед ним вдобавок еще и проволочное ограждение. Тогда не миновать беды. Так и есть, вон оно виднеется, это ограждение. Николай даже сплюнул от огорчения.

— Ну как, нагляделся? — спросил Колобова поджидавший его в окопчике Абрамов. — Пока через Неву бежать будем, они пять раз каждого на лед положат. А перед самым обрывом, заметил, еще и спираль Бруно, сволочи, растянули. Если авиация с артиллерией их там с землей не перемешает, напляшемся мы на льду, как блохи на тарелке.

— Да-a, похоже, аховы наши дела, — вздохнул Николай. — Только ведь и на других участках не лучше. А тут — самое узкое место. До волховчан километров пятнадцать, не больше. Если с двух сторон хорошенько ударить, может, и удастся прорвать колечко.

— Прорвешь… — вступил в разговор Дудко. — В с-сентябре вон т-тоже р-рвали, а п-потом в госпиталях ш-штопались.

— В сентябре у нас в роте кроме ржавых трехлинеек да по три гранаты на бойца ни хрена не было. Немецким оружием воевали… А со спиралью, что ж, придется впереди рот специальные группы посылать, чтобы проходы резали.

— Ага, так т-тебе фрицы и дадут эти п-проходы прорезать, — снова ворчливо отозвался Дудко. — И группы п-погибнут, и внезапность атаки псу п-под хвост полетит.

— А ты что предлагаешь, всем батальоном на эту спираль лезть?

— Спираль — это еще ладно, гранатами раскидать можно. А что, если они еще и берег заминировали? — высказал Колобов мучившее его опасение. — Хочешь не хочешь, а саперов посылать вперед придется. Гришин сказал, что их по взводу на каждую роту дадут.

— Гришин тебе вчера и завтрак вовремя подать обещал, — усмехнулся Абрамов. — Меня другое беспокоит. Я с сосны только один дзот на своем участке заметил, а на схеме их у меня до Марьино два обозначено. Может, врет она все, эта схема?

— В-вряд ли. П-просто снегом т-твои дзоты припорошило, вот и н-не увидел ты их…

Метрах в ста пятидесяти левее от них грохнули два немецких снаряда, а вслед за ними по тому же месту ударили минометы.

— С чего это фрицы всполошились? — приподнял голову Николай, стараясь разглядеть, что обеспокоило немцев в том месте.

— Видать, такие же стратеги, как мы, из соседнего батальона засветились. Вот по ним и врезали, — предположил Абрамов. — Поползем-ка обратно, славяне, пока и нам не всыпали…

В лесу уже густели сумерки, когда Колобов с Волковым вернулись в роту. Бойцы лишь незадолго до их прихода покормленные сразу и за обед и за завтрак, легли отдыхать.

— Как тут дела, Анисимов? — спросил Николай у ординарца, забравшись в снежную нору.

— Все в порядке, товарищ комроты. Без вас Медведев командовал. Я вам с товарищем замполитом обед в полушубок завернул. Поешьте, пока не остыл. По первой норме харч нам выдали: суп вермишелевый и каша. А в газетке вон хлеб завернутый лежит.

— Спасибо, сейчас поедим.

Волков вытащил из полушубка теплый еще котелок с супом, поставил его между собой и Колобовым.

— Доставай ложку, командир. Со вчерашнего дня натощак ходим.