Штрафники. Люди в кирасах

— Почему обязательно с цветами? — перебил Бухаров. — А если война зимой кончится?

— Нет, Валька, не может она зимой кончиться. Она завершится летом, — убежденно и серьезно возразил Чернышев.

— Почему? — почти одновременно раздалось со всех сторон.

— Не может она кончиться зимой, потому что это будет великий праздник. Представьте себе: зелень, солнце, цветы и — тишина! Победа!

Все замолчали, а Вася вдохновенно продолжал:

— Вернемся домой, отдохнем, отоспимся, погуляем, а потом пойдем и скажем: «Ну, давайте нам работу, да не какую-нибудь, вроде там подай-прими, а работу трудную, как в штрафном было…» Вальку, например, прежде всего спросят: «Кем вы работали раньше, товарищ Бухаров?» А Валька ответит: «Архитектором». «Простым архитектором? Да и то без году неделю? Как же можно! Теперь это вам не годится. Пожалуйста, садитесь вот в это кресло и давайте, ворочайте. Всю войну вы разрушали, а теперь стройте. Много стройте, и быстро…» Ну, Валька вначале поломается для виду, дескать, я не могу так сразу и опыта еще нет, а потом, конечно, согласится. Придет он в кабинет, сядет в кресло, нажмет кнопку, — и Вася, скорчив напыщенную рожу, протягивает руку в сторону воображаемой кнопки.

Лица окружающих расплываются в широкой улыбке, искрятся смехом и синие глаза Валентина, а Вася, войдя в роль, продолжает:

— Вот, понимаешь, секретарша, фифочка такая, — и Вася делает в воздухе красноречивые жесты, — докладывает ему: «К вам какой-то Чернышев просится. Третий день ходит». «Какой еще Чернышев? — спрашивает важно Валька. — Что ему надо?» — «Говорит, по личным делам. Симпатичный молодой человек, между прочим…» — Это она, значит, меня так рекомендует. А я уж с этой секретаршей… будь здоров! — добавляет Вася. — «Ладно, — говорит Валька с досадой, — впустите». Вхожу я, останавливаюсь посреди кабинета, а он сидит где-то далеко, за каким-то столом, вроде аэродрома, жмурит свои бараньи глаза и… не узнает. «Что вам угодно, молодой человек?» — важно цедит сквозь зубы. «Так я же Вася! Вася Чернышев!» — «Какой еще Чернышев?» — «Ну как же, мы с вами в штраф…» — «Не был я ни в каком штрафном!» — орет он. Тут у меня в коленках начинается этакое дрожание, я уж готов стрекоча дать, а Валька выходит из-за стола и говорит: «Так это ты, старый бродяга!» И мы едем на его машине в самый лучший ресторан. Как он там у вас в Харькове называется? — спрашивает Вася, словно он позабыл.

— «Красная», — говорит Валентин серьезно.

— Во-во, в эту самую «Красную», — соглашается Вася, и его слова тонут в оглушительном хохоте.

Костров вначале тоже улыбается, но потом его лицо мрачнеет, и он вдруг заявляет:

— Не так это будет, братва.

Смех обрывается, все поворачиваются к нему.

— Так бы совсем неплохо, но может быть иначе. — И он, подражая Чернышеву, начинает рассказывать: — Придет Валька, и никаких ни цветов, ни музыки не будет. Просидит он недельку, другую, третью. Потом сам пойдет просить: «Мне бы работенку какую-нибудь?» — «Что ж, — отвечают ему, — это можно, пожалуйста. Рядовым архитектором хотите?» — Валька, конечно, ждал чего-либо получше, но тут делать нечего — сам проситься в начальство не будешь. Ему говорят: «Заполните для начала вот эту анкету, напишите подробную автобиографию, приложите три фотокарточки без головного убора, справочку с места жительства и приходите. Фронтовику работа всегда найдется». Ну, Валька, конечно, пишет, старается, при всех орденах фотографируется, справки добывает. Приходит. Товарищ тот анкету почитал, справочки полистал и спрашивает: «Вот вы тут пишете, что на оккупированной территории были. А как вы туда попали?»

Валька начинает объяснять: так, мол, и так — дурак начальник был, послал выполнять задание, а сам удрал и меня оставил. «Так, так — говорит тот, а сам уж думает, что Валька на него намекает». «Ну, и как же вы дальше?» — Валька тут все выкладывает подробно и добавляет: «Да вы не извольте сомневаться, я проверен и перепроверен, даже в штрафном был из-за этого дурака-начальника». Ответственный товарищ еще больше удивляется, даже рот раскрыл. «Ай-ай, как нехорошо. Значит, вы осуждены были?» — «Да нет, — говорит Валька, — осужден не был, а в штрафном был». — «Эх, чуть не дал маху, — думает про себя ответственный товарищ, — чуть было уголовника не принял на работу». А Вальке так вежливо говорит: «Зайдите через недельку». Прошла неделька. Снова стоит Валька перед этим начальником. «Незадача тут у нас вышла: пока вас оформляли, должность эту сократили. Так что, извините. До свидания». — «Так, может, другое что?» — «Ничего нет. До свидания». И идет Валька дальше… А там опять сначала…

Все молча слушают унылую выдумку Кострова, и только Алексей перебивает его:

— Опять заныл, как зубная боль. Что за удовольствие портить настроение! Почему ты всегда думаешь хуже, чем может быть!

— Чтоб не разочароваться, — отвечает Костров и поднимается.

Анохин, как всегда, поддерживает приятеля:

— А что ты думаешь? Может, и так быть…