Штрафники. Люди в кирасах

Изредка, для порядка, постреливали наши пулеметы. Берег, занятый немцами, молчал. Похоже, что враг был спокоен за этот участок и его больше занимали события, происходящие километрах в пятнадцати отсюда вверх по реке, в районе Ивановского. Там вот уже пять недель, с самого конца августа, не затихал грохот артиллерийской канонады и бомбовых ударов.

Прошел час, другой… Время близилось к рассвету. Неожиданно слитный грохот сотен орудий разорвал тишину. В следующее мгновение впереди раздались звуки разрывов, слившиеся тут же в сплошной надрывный гул. Темный и молчаливый противоположный берег Невы вспух в багровом зареве.

Николай увидел беззвучно раскрывающийся рот стоящего рядом Пугачева. И только наклонившись почти вплотную к нему, смог разобрать:

— …Подготовочка! Для нас «боги войны» стараются!

— А разве мы не тут, напротив, будем высаживаться? Куда они в сторону бьют? — прорезался тонкий голос Шустрякова.

— Куда надо, туда и бьют! — прокричал Андрей, всматриваясь в острое личико тщедушного бойца. Не понять: то ли радуется он, то ли страшится.

— Да я ничего, товарищ политрук. Я к тому, что плыть туда дольше придется. Случись что с катером — хана мне, я плавать не умею…

Отвернувшись от Шустрякова, Андрей что-то прокричал на ухо Колобову и, протискиваясь между плотно стоявшими в траншее бойцами, пошел во взвод к Орешкину.

Николай взглянул на часы и, выждав некоторое время, тронул за плечо Юру:

— Передай по траншее: приготовиться к посадке на катера!

В стороне послышался металлический голос Войтова:

— Саперам выходить к причалам! Вслед за ними первый взвод…

Колобов поднял свой взвод и побежал по ходу сообщения к берегу. Выскочили на песчаный откос и… залегли: берег оказался пуст. Ни катеров, ни мотоботов еще нигде не было видно. К счастью, с началом нашей артподготовки вражеские наблюдатели перестали освещать Неву ракетами. К лежавшему на холодном, влажном песке Николаю подполз Пищурин:

— Может, они по реке не смогли прорваться и теперь наступление отложат?

— Это уж не от нас зависит. Ты смотри, порядок посадки на суда не забудь.

— Как можно? — отозвался напряженным шепотом Виктор. — Помню все до мелочей. Только где же эта речная флотилия? Не случилось ли что?

— Если бы случилось, нас бы отсюда уже отозвали, — ответил Колобов, убеждая не столько Пищурина, сколько себя самого.

Он достал бинокль, но все равно ничего не увидел. И рокота двигателей не было слышно. Хотя разве услышишь его в этом грохоте?

— Вы кем были до войны, товарищ старшина? — неожиданно спросил Пищурин. — Не по военной линии, случайно?

— Нет, киномехаником работал, а заодно и шофером звуковой кинопередвижки.

— А я начальником геологической партии в Сучане. Там и женился на учительнице.

Оба замолчали, сознавая несвоевременность столь отвлеченных воспоминаний. Так же молча лежали рядом бойцы. Хотя тихо переговариваться никто не запрещал, но сейчас не до разговоров. После выступления Терехина они смирились с неизбежным. И непредвиденная задержка теперь нервировала, вносила в душу сумятицу.

До этого все было ясно: роты идут в прорыв и в бою его либо ранят, либо убьют. Если повезет, ведь есть же на свете везение, и только ранят, то из госпиталя он выпишется уже не штрафником, а полноправным воином Красной Армии. А пока он — грешник. Вольный или невольный — неважно. Важно, что штрафник, которому надо еще заслужить звание красноармейца. И вот теперь, когда он и физически, и духовно подготовил себя к этому бою, ему не дают вступить в него, и будущее опять становится зыбким и расплывчатым.

— Сколько тут лежать будем, старшина? — не выдержал находившийся немного сзади Минин. — Светать начинает. Еще немного, и фрицы нас на этом пляже до весеннего половодья загорать оставят.

Николай и сам в душе ругал начальство, пославшее его взвод раньше времени на открытый берег. Видно, что-то сорвалось в намеченном плане действий. Продолжая гадать, что могло случиться, он все водил и водил биноклем вдоль русла реки и сначала даже не поверил себе, когда совсем близко вдруг заметил неясные силуэты кораблей. Транспорты? Они! Наконец-то!

Вереница катеров и мотоботов без ходовых огней приближалась к причалу со стороны Ленинграда. Вот головное судно круто пошло левым бортом к берегу, за ним двинулись еще два. Остальные, приглушив моторы, остановились невдалеке, ожидая своей очереди.

— Приступить к посадке! — раздалась команда командира роты, и бойцы бегом бросились на деревянный причал.

На первый катер погрузились саперы, на второй — Колобов с отделениями Медведева и Красовского, на третий — Пищурин с остальными бойцами взвода. С ними же поднялся на борт Пугачев. Загрузившиеся катера торопливо отходили от причала, освобождая место следующей группе судов. Посадка заняла не больше двух минут.