Штрафники на Зееловских высотах

– А что ж мы, пальцем деланные?! Кой-чего могем… – обидчиво вспыхнул Канавин. – Зря я, что ли, в учебке мины ставил и проводочки у взрывчатки соединял? А тут трохи легче будет… Думаю, ночник этот не бабахнет от неосторожного обращения…

– Ладно, действуйте… А винтовку – используй, разрешаю… – торопливо произнес Аникин, возвращая Канавину трофей. Тот сразу воодушевился и повеселел.

XXII

Бойцы из отделения Затонского и остатки взвода Колюжного, распределившись в цепь, двигались вдоль правой окраины фольварка. Так Аникин примерно представлял себе местонахождение боевой группы. Впереди громыхало все громче и вспыхивало зарево. Вот ветлы, на одной из которых гнездился вражеский снайпер. Хорошо бы прибор ночного видения восстановить. Находка для всей роты… Вот какое-то деревянное строение, похожее на амбар. Повалено. Бревна – в стороны. Скорее всего, работа артиллеристов. Или прошла здесь та самая «тридцатьчетверка», которую прикрывало отделение Мамедова. Внезапно лихорадочно прыгавшие, в такт бегу, мысли Аникина прервали несколько гулких взрывов. Один, второй, третий, они ухали прямо на цепь бегущих. Будто на них надвигался железный великан, сотрясая землю при каждом шаге. В шуме и грохоте проклюнулся нарастающий рев. Мины!

– Ло-о-ожись! – успел крикнуть что есть силы Андрей. В тот самый миг, когда он бросился на землю, великан резко рванул бегом прямо на них и принялся топтать и крушить все вокруг. Волна раскаленного воздуха, словно девятый вал, прошла над головой и с необоримой властностью потянула Андрея, всего, целиком, вслед за собой. Он с отчаянной неистовостью впился пальцами в сырую землю, вжался в нее, стараясь во что бы то ни стало удержаться, не поддаться тянущей его силе. Страшный грохот и треск наполнил все вокруг, рождая внутри чувство безотчетного страха, заставляя вжиматься еще сильнее. Жить, жить, наперекор этому раскаленному урагану, который крушит и ломает все вокруг…

Обстрел продолжался не больше десяти секунд, но Андрею показалось, что мины сыпались бесконечно долго. Он попытался подняться и почувствовал, как земля посыпалась со спины его телогрейки.

– Товарищ командир… – раздался рядом голос Липатова.

– Я в порядке, ты как? – откликнулся Аникин, пытаясь отряхнуться.

– Ничего… – каким-то неуверенным голосом ответил Липатов. – По башке малеха двинуло. А – нет, каска цела, даже вмятины нет. Видать, ком земли влепило… Хорошо, что каску надел… Похоже, «дурилу» фашисты использовали. Думал, все – каюк нам пришел…

– Дурила, говоришь… – отряхиваясь, отозвался Аникин. Похоже, что немцы дали залп из реактивных шестиствольных гранатометов (150-мм шестиствольный реактивный миномет Nebelwerfer (досл. с нем. «Туманомет»).

XXIII

Значит, великана «дурила» звали. Да, надурил он тут прилично. Расстояние они покрывают приличное. Значит, били с самих Зееловских высот. Или еще откуда подальше, с резервных позиций. Черт, какие еще сюрпризы у них имеются?

– В батальоне мне про них говорили… Дрёмов, связист, описывал, как эти шестиствольные по Кюстрину работали… И вода, и земля кипела… – произнес Аникин. – А я и забыл, черт возьми…

– Ага, тут забудешь… – посетовал Липатыч. – Они, гады, быстро напомнят.

– Только Дрёмов их «ишаками» звал…

Аникин усмехнулся. За ним следом рассмеялся и замкомвзвода.

– Я теперь понял, почему… – продолжил Андрей. – Слыхал, как они на подлете ревели?

– Жуть… – согласился Липатов. – Думал, у меня от этого рева кишки наружу вывернутся…

За шиворот засыпалась земля, и теперь неприятно было ощущать склизкие, мокрые комочки. Кто-то тихо стонал, кто-то ругался на чем свет стоит, используя весь боезапас матерной ругани.

К ним подполз Затонский и с ходу выпалил:

– Коктенко убило, товарищ командир… Того, что за снайпером ходил вместе с Канавиным. И еще трое ранены, из калюжинских, один тяжело.

– Помощь окажите… – отозвался Аникин. – Эти, что легко, идти могут?

– Могут… – коротко доложил Кузьма.

– Тогда отправь их обратно к насыпи. Пусть доложат, что у нас тут. Только скажи, чтоб шли по нашему коридору наступления. А то попрут опять по минному…

– Есть сказать! – отчеканил Затонский и тут же затараторил: – Ну, и жахнули по нас, гады. Что это было, ни черта не сообразил… «Катюши» их немецкие, что ль?

– Ну, ты выдал – «катюши»! – не выдержав, зло усмехнулся Липатов. – Если бы это были «катюши», мы бы с тобой тут не балакали… Это, типа, «ванюши»… только вражеские…

– Да, реактивный… – уверенно произнес Аникин. – Мин было шесть, а все легли за секунды…

– Да все пятнадцать! – воскликнул Затонский.

– Ну, ты горазд считать, Тоня… У страха глаза велики… – Липатов не мог сдержать нервного смеха. – Тебя бы хлеборезом назначить, вот бы мы отъелись…

XXIV

Мощнейшая взрывная волна, возникшая от последовательных разрывов реактивных мин, разметала деревянные строения фольварка, оцеплявшие каменный дом справа. Бревна и доски горели, высвечивая несколько поваленных деревьев. Их толстенные стволы переломились в самом основании, будто спички. Наверное, они и издавали оглушительный треск, раздавшийся сразу после взрывов.