Штрафники на Зееловских высотах

– Все равно не могу понять, как они тут стоят, так, запросто… – процедил Херминг. Судя по исполненному ненависти голосу, он уже оклемался. – Они же убивали наших матерей в Пруссии. Вы смотрели кинохронику их зверств и сопутствующую речь рейхсминистра Геббельса? Враги Германии – твои враги. Ненавидь их всем сердцем! – с пафосом проговорил он, так, будто произносил клятву. – Эти слова нашего рейхсканцлера написаны у меня в сердце…

Отто молча посмотрел на Херминга. Того всего трясло, точно в ознобе, мелкой дрожью, а лицо перекосила гримаса ненависти. Типичный продукт «гитлерюгенда», у которого в голове отсутствуют извилины, но зато десять прямых линий, соответствующих десяти заповедям национал-социализма. Только тут, на передовой, они понимают, что знание наизусть заповедей Геббельса еще не обеспечивает победы в бою. Да и то не все… Те, кто успевает…

– Не знаю… – как ни в чем не бывало, продолжил Фромм. – По-моему, к «хиви» эти слова не относятся… По крайней мере, они достаточно настрадались в лагерях и к тому же работают за еду. Зато их использование на тыловых работах позволило высвободить для фронта уйму дармоедов. По мне, так ненависти заслуживают те горлопаны, которые с пеной у рта рассуждают о величии Германии, отсиживаясь в интендантской службе. Пусть эти тыловые крысы пожарятся, как мы, на огне русских сковородок.

– Ты о каких сковородках, Фромм? – усмехнувшись, отозвался Люстиг. – Не о тех, у которых калибр 120 миллиметров?

– Лично мне все равно, чьи это будут сковородки… – заворчал Шеве. – Только чтоб на них подрумянивались и поджаривались колбаски.

– Или сосиски… – мечтательно отозвался Фромм в унисон своему товарищу. – Помнишь, Шеве, какие сосиски делал Фрелих? Нельзя было толком отличить, где он использует натуральные кишки, а где – сосисочную оболочку…

– Черт возьми, я тоже подумал про Фрелиха… – сглатывая слюну, проговорил Шеве.

– Да-а… – продолжал Фромм в том же духе. – У гренадеров работа скотобойни была налажена. Рота работала, как часы: коптильня, сосисочная машина… Хорошо было тем, кто дружил с Фрелихом. Они с Шеве земляки, считай, из соседних деревень. А дело свое Фрелих знал, как «Отче наш». Сколько шпига добавить, сколько специй, соотношение говядины и свинины в фарше… И где он эти специи доставал? Всегда у него перец был – и красный, и черный… Не просто колбасу делал, а разных видов. Вот вам по-баварски, вот вареная. А помнишь, Шеве, какие сосиски у него получались из парного свиного фарша? Берешь такую сосиску на зеленый прутик и над костром держишь. Достаточно пяти минут… Нежнейшее мясо… А какой запах распространялся в воздухе, когда она начинала сочиться жиром… Тогда ее надо аккуратно наколоть в нескольких местах, чтобы оболочка кишки не лопнула…

– Прекрати, Фромм… Хватит издеваться… – пробурчал Хаген. – Я сейчас слюной захлебнусь…

– Это ты в самую точку… – закивал Люстиг. – У меня в животе судорога. Вы не улавливаете в воздухе сосисочный аромат? Интересно, что нам приперли наши добровольные помощники на ночь глядя. Чует мое пузо, что что-нибудь вкусненькое. Ух, если так, я дам им пострелять из своего «дымохода», нашим заботливым «хиви»…

XVIII

Нутряные предчувствия Люстига не обманули. Действительно, в телеге привезли сухие пайки на все противотанковое подразделение, причем основу пайка составляла внушительная порция сосисок, правда, не вареных, а сырых. Но это никого из солдат ни капельки не расстроило, даже наоборот: не надо было возиться с их приготовлением, а можно потреблять их сразу, в сыром виде. Кроме того, в пайки входило по буханке хлеба, рыбные консервы, маленький кусочек твердого сыра и сигареты россыпью – по пять штук на каждого.

Сухой паек молчаливые «хиви» выдавали под присмотром унтерфельдфебелей и приехавшего на телеге чиновника полевой почты. После того как раздача продуктов закончилась, «хиви» сгрузили из телеги мешок картошки и связку банок с тушенкой, скорее всего, для приготовления горячей порции завтрашнего дня.

Почтальон никаких писем для солдат не привез. Как выяснилось позже, от того же Хорста, во время поглощения составных частей «сухого» пайка, письмо все-таки было, но только одно – для лейтенанта. Кроме того, в разговоре почтальон подтвердил, что из окрестностей Зеелова на хутор прибудет колонна саперов и бронетехники, но ожидать их следует не раньше полуночи. Двигаться они будут медленно, без включенных фар, маскируясь от вражеской артиллерии и авиации.

Русские бомбардировщики под прикрытием истребителей систематически барражировали над поймой, поэтому никакие меры предосторожности не были лишними. И днем расчетам то и дело приходилось спешно бросать свои лопатки и кирки, чтобы укрываться от русских самолетов, терпеливо ожидая, пока «краснозведных» не отгонят зенитчики.