Штрафники против гитлеровского спецназа. Операция «Черный туман»

Значит, парень не так уж и плох, с удивлением подумал Бальк и опустил бинокль. Мелькать окулярами перед фронтом иванов становилось уже довольно опасным занятием. Если там окапывается вновь прибывшая часть, то наверняка в ее штате есть и снайперы. А это означает, что и они уже обустраивают свои огневые. Но сидеть без дела и слушать храп ефрейтора ему тоже не хотелось. И Бальк принялся обшаривать в бинокль свой тыл. В какой-то миг ему вдруг послышался лошадиный храп. Спустя некоторое время донеслись и другие звуки – шлепанье по воде, похожее на шаги. Но на болоте и в лесу стоял такой гвалт, что отделить одни звуки от других было почти невозможно. И все же это были чужие звуки. Они не принадлежали ни птицам, ни лягушкам, обосновавшимся здесь, в своих извечных владениях, с той домовитостью и основательностью, с какой на том берегу теперь обосновывались русские. Иванам тоже было наплевать на их присутствие, на скорострельный «сорок второй», на минометную батарею, спрятанную на хуторе, даже на ударный батальон, находившийся за спиной у гарнизона опорного пункта «Малые Васили». А может, там стоял целый полк. Никто, даже обер-фельдфебель Гейнце, точно не знал, какие силы прикрывают их в готовности прибыть на подмогу при первой же попытке русских переправиться через южную протоку. В разговорах носилась фраза: «Ударный полк с танками и самоходками стоит за спиной». Но не все во взводе верили, что у них в резерве есть танки и самоходки.

Так и есть. Теперь Бальк хорошо видел в свой бинокль тех, кто нарушил ритм звучащего хаоса болота. Звучащий хаос… Да, подумал он, это очень верное определение тому, что доносилось до их окопа со стороны болота, протоки и леса. Примерно так звучит перед концертом оркестровая яма. Каждый инструмент – сам по себе. Ему важны только свои звуки, свои ноты, свой строй. А потом вдруг наступает мгновенная тишина, звучит первая скрипка, и из хаоса является «Бранденбургский концерт» Бетховена или стройные образы Вагнера, седая старина Германии. Пруссаки это давно поняли и материализовали звучащие образы, перенеся их из музыкального искусства в другое – военное. Обер-лейтенант Зангер – первая скрипка в их оркестре на этом участке фронта. И неважно, как она звучит… Интересно, как Зангер отнесется к сообщению о появлении на том берегу протоки новых подразделений русских? Должно быть, взбесится по поводу того, что мы их просмотрели, пропустили в свой тыл. В любом случае в том, что произошло и еще может произойти, будут на девяносто процентов виноваты они, третий взвод. Опорный пункт «Малые Васили».

– Ну и черт с ним, – вслух подумал Бальк, не отрываясь от бинокля. Потому что на опушке леса он наблюдал сейчас совсем другое.

Мит на некоторое время перестал стучать лопатой и тоже выглянул через бруствер, протер залитые потом очки. Но пот снова наплывал на линзы, и Мит ничего не увидел там, куда пристально смотрел командир, и опять принялся за лопату.

Вначале из-за нежно-зеленых облаков ивняка, где несколько минут назад исчез Вилли Райгер, появился всадник. Он остановил лошадь и тоже поднял к глазам бинокль. То, что это был русский, Бальк понял сразу, даже не по тому, что на его груди висел автомат ППШ. В самом его облике, в посадке, и даже лошади, было что-то чужое, враждебное. Так, должно быть, в лесу зверь чует зверя. Всадник опустил бинокль, сделал знак рукой и каблуками толкнул лошадь в пах. В разрыве зеленых ивовых облаков появился еще один всадник, точно такой же, как и первый. Следом за ним вышел и третий. Одетый точно в такой же камуфляжный комбинезон, с ППШ под мышкой, он шел пешком. Лошадь держал в поводу. На лошади, низко наклонившись к луке седла, сидел раненый с перевязанной ногой. Следом за ними показался еще один всадник. Когда они поехали по лугу и свернули в сосняк, из ивняка выбрался замыкающий, шестой.